«Тигр» охотится ночью - стр. 40
– Мне трудно с ним, мама, – призналась Наталья. Взяв у Маренн очищенный апельсин, она отправила его в соковыжималку и нажала кнопку. Кухонный агрегат чуть слышно заурчал, и колба стала наполняться ярко-оранжевым соком. – Мы с Францем совершенно разные люди. Мы не понимаем друг друга. Те, кто во время минувшей войны были на поле боя врагами, не могут стать близкими друзьями и тем более любовниками. Я так думаю. Тебе, возможно, это не совсем понятно, мама, ведь вы с Йохеном, как и Пауль с Джилл, находились в одной команде. А я? Как старший лейтенант Красной армии я воевала на другой стороне, и от этого никуда не деться. Мы с Францем по-прежнему остаемся врагами, хотим того или нет.
– Врагами?! Это еще что за фантазии? – от неожиданности Маренн даже отложила недочищенный апельсин в сторону. – Я вижу, ты чего-то не договариваешь, дитя мое.
– На днях к Францу приезжал бывший командир дивизии «Гитлерюгенд»…
– Мейер? Он сказал тебе что-то обидное? – насторожилась Маренн. – Просто я знаю, сколь остер он на язык.
– Сначала они обсуждали дела этой своей организации бывших эсэсовцев, а потом Франц сказал Мейеру, что я – бывший офицер Красной армии. И тот… Ну вы ведь и сами знаете, что они говорят обычно в таких случаях… – Наталья низко опустила голову. – Я для них чужая, мама! Впрочем, как и они для меня…
– Зато ты своя для нас с Джилл, и этого пока достаточно, – Маренн обняла Наталью за плечи, привлекла к себе. – А быть своей для всех остальных совсем не обязательно. Особенно для Мейера. У него есть жена Кэти и четыре дочки, вот пусть с ними и занимается. Кстати, тот факт, что он не пропускает ни одной красивой женщины, известен не только мне, но и самой Кэти. Так что не стоит воспринимать слова Мейера буквально, Натали! Да и вообще не жди от этих мужчин слишком многого, ведь они всего лишь обычные солдаты. Не графы и не князья. С юных лет оказались на войне, воспитывались в сугубо мужской среде и мнением именно этой среды, своего так называемого «товарищества» дорожат до сих пор больше всего. Но поскольку зов природы никто не отменял, женщина в такой среде – очень сильный раздражитель. Отсюда и ревность, и конкуренция, и соперничество. Каждому обязательно надо показать себя со всех сторон, распустить перья, а распустить им есть что: все они – герои, почти все получили на войне те или иные ранения и вполне заслуженно награждены крестами. Конечно же, любой женщине будет с ними трудно. Если бы, живя в рейхе и служа главным хирургом рейхсфюрера, я слушала все, что обо мне там говорят, то давно бы с ума сошла. Представляешь, сколько раз обсудили мои фигуру и внешность во всех сорока дивизиях СС?! Но волею судеб я тоже оказалась на войне с юных лет, поэтому успела ко многому привыкнуть и закалиться. У меня разговор простой и короткий: осмотрела – следующий! В случае необходимости – на операцию. Я не слушаю, что обо мне вокруг говорят, не переживаю, если кому-то нравлюсь, а кому-то нет. Для меня главное – их рентгеновские снимки и анализы. Да еще кому какой наркоз дать. И я знаю наверняка, что первое агрессивное отторжение женщины, желание показать свое мужское превосходство – это все пена. Она быстро сходит, так что лучше вообще не обращать на нее внимание. А вот при втором и третьем общении все, как правило, бывает уже по-другому. Надеюсь, Франц сообщил Мейеру, что ты не большевичка? Что ты сама от большевиков пострадала? Антикоммунизм в среде наших мужчин развит очень сильно, поэтому Мейера следует просветить обязательно! Поскольку если он и проявил к тебе чувство враждебности, то исключительно из-за незнания полноты ситуации. А все остальное – от Адама и Евы. Мужская агрессия по отношению к женщине – всего лишь доказательство того, что она ему нравится. Тех, которые не нравятся, мужчины просто не замечают, как бы ни было обидно последним. Так что ты, напротив, можешь смело считать, что у тебя появился еще один поклонник. И он еще вернется, Натали, вот увидишь! – Маренн дочистила апельсин, сама положила его в соковыжималку и нажала кнопку. – А то, что он отпустил в твой адрес какую-то шпильку, это для него вроде спорта. Все равно как бросать под ноги солдатам своего отряда лимонки, чтобы те бежали быстрее и первыми захватили высоту. Чтобы отличиться и выделиться, словом. К тому же Мейер – бригадефюрер, для восемнадцатилетних мальчишек в «Гитлерюгенде» он был идолом, они смотрели на него как на бога. И он привык к подобному отношению. Впрочем, они все привыкли: и Франц, и Йохен… Рейхсфюрер научил их чувствовать себя господами, хозяевами жизни, научил командовать и руководить другими, но при этом не щадить и себя. Ни плен, ни суды не сломили их, вот только проявить себя стало уже негде. В нынешней жизни их боевые качества оказались невостребованы. Потому они порой и срываются не по делу. Тем более что здесь, во Франции, вдобавок ко всему подвергаются гонениям либо неприкрытому презрению. Поверь, Натали: очень больно падать с тех заоблачных высот, на которые их вознес когда-то фюрер.