Тибет, или Изумрудная Чаша Патриарха - стр. 26
Виктор резко затормозил. Он чуть было не «махнул» на красный свет и в последний момент успел остановиться прямо у пешеходной «зебры».
Журналист вспомнил полную опасностей и приключений поездку на Папуа-Новую Гвинею. Там он ввязался в настоящую войну с бандой гангстеров, хозяином которой был торговец людьми, промышленный магнат и американский миллионер Стив Милутинович. Лавров чудом выбрался из этой передряги, увозя с собой на родину золотую статуэтку кровавой богини Кали, за которой охотился американец.
«Лавров, ты опять встрял в какую-то историю… Вот теперь ходи и оглядывайся. То ли потомок Гитлера колёса проткнет, то ли Рембо в гости заявится».
Поздним вечером тёмно-вишнёвый Bentley Максима Радуцкого подъехал к загородному дому Виктора Лаврова. Хозяин встретил его в стёганом домашнем халате.
– Ты прям Хоттабыч восьмидесятого уровня! – вместо приветствия отвесил «комплимент» Радуцкий, выходя из машины.
– Ш-ш-ш, – занервничал Виктор, пожимая руку Максима, – старшая дочка младшую укладывает на втором этаже.
– А, ну да: у тебя же самоуправление… – улыбнулся Радуцкий.
Приятели пошли к дому по широкой извилистой дорожке, выложенной цветной плиткой.
– Итак. Что ты решил? – забывая о просьбе Лаврова, опять во весь голос пробасил Радуцкий, войдя в прихожую.
– Я тебе намордник привезу из-за бугра, чтоб не орал, – то ли шутливо, то ли сердито возмутился Виктор.
Макс, давясь от смеха, сжал губы пальцами правой руки, левой рукой снимая туфли у входа.
– Моя тоже говорит, что во мне глашатай умер, – шёпотом произнёс продюсер.
– Умер? – удивился Виктор. – Похоже, наоборот: только рождается и своим криком мучает акушера. Пойдём, посадим голос.
Виктор направил Максима в сторону гостиной.
– Здесь и поговорим. Стены делали, как для профессионального музыканта: звук наружу не выходит. Так что можешь орать, сколько тебе угодно, – радушно изрёк Виктор.
Гостиная Лаврова была выдержана в английском колониальном стиле: кожаный диван, в подсвеченных нишах – шкафы с фолиантами и статуэтками из слоновой кости и чёрного дерева. На стенах по всей сорокаметровой комнате была развешена великолепная коллекция масок из Центральной Америки, Африки и Папуа-Новой Гвинеи.
– Падай! Я сейчас, – Виктор включил лёгкую музыку и подошёл к барной стойке.
На тёмных деревянных полках за стойкой в тон мебели с фолиантами стояла коллекция спиртного, изысканностью не уступавшая маскам и статуэткам в этом доме.
– «Херсон», пятнадцатилетней выдержки, – произнёс Виктор, наливая в огромные коньячные бокалы ароматный бурый напиток. Вязкая жидкость оставила на стекле бокала характерный благородный след.