Тест Роршаха. Герман Роршах, его тест и сила видения - стр. 13

Ульрих, в свою очередь, был уважаем и любим своими коллегами и учениками. По воспоминаниям современников, у него был небольшой дефект речи (неизвестно доподлинно, какой именно, но, скорее всего, легкая шепелявость), который «он мог, однако, побороть, когда старался». Это делало его необычайно замкнутым, но он был доброжелательно настроен по отношению к ученикам во время экзаменов, всегда тепло их приветствовал и шептал слова одобрения. «Я все еще могу ясно представить этого всегда готового помочь человека перед собой. Он встает перед моими глазами спустя больше чем полвека», – вспоминал один из студентов. Ульрих мог полчаса исправлять ошибку в ученическом рисунке, терпеливо проводя линию за линией и стирая ошибки студента, «до тех пор, пока перед глазами не появлялась правильная картинка, нисколько не отличавшаяся от образца. Его способность запоминать формы была потрясающей, его линии были абсолютно точными и правильными».

Несмотря на то что швейцарские художники в то время не учились в университетах и не получали гуманитарного образования, Ульрих был человеком высокой культуры и широкой эрудиции. Когда ему было за тридцать, он стал издателем небольшого сборника поэзии «Дикие цветы: стихи для сердца и ума». Многие из вошедших в книгу стихотворений он написал сам. Его дочь Анна утверждала, что он знал санскрит. Действительно ли он знал этот древний язык или говорил на поддельном санскрите, чтобы разыграть детей и развлечь себя?

В свободное от работы время он написал стостраничный «Очерк по теории формы, составленный Ульрихом Роршахом, учителем рисования». Это был не просто сборник школьных лекций или упражнений, а серьезный трактат, открывавшийся такими главами, как «Пространство и пропорциональное распределение в нем» и «Время и временные отрезки». От рассуждений о свете и цвете Ульрих двигался к описанию «основных форм, создаваемых при помощи концентрации, вращения и кристаллизации», а затем настраивал читателя на «ознакомительную прогулку по Царству Формы»: тридцать страниц своеобразной энциклопедии визуального мира. Вторая часть освещала «Законы Формы» – ритм, направление и пропорцию, которые Ульрих находил повсюду: в музыке, древесных листьях и человеческом теле, греческой скульптуре, современных турбинах и армейской эстетике. «Ну кто из нас, – размышлял Ульрих, – не обращал свой взор и воображение, часто и с удовольствием, на постоянно видоизменяющиеся формы и движение облаков или тумана?» Произведение заканчивалось рассуждениями на тему человеческой психологии: наше сознание, писал Ульрих, управляется базовыми законами формы. Это была глубокая и продуманная работа, однако не получившая широкого практического применения.