Теща горного короля - стр. 17
Может быть, душа Юнии, не найдя приюта в другом мире, как-то вернулась в этот и пришла напомнить о себе? Может, она хочет получить обратно свое тело?
Что за бред?! Просто дурманящее зелье вира Айгуса приоткрыло дверцу между моим сознанием и темными глубинами, в которых прятались воспоминания Юнии. Как будто резервная копия самых важных событий, оставшаяся в ее теле. Во сне – если, конечно, это был сон – я свободно говорила на языке мира, в который попала, и понимала его. И это было совсем другое знание – не то, которое я получала день за днем от Герты.
Я – Ирина – учила немецкий язык еще с детского сада, потом в школе и в университете и знала его лучше всего. Когда надо – легко переходила на него и думала только на нем, словно выключая в голове знание русского. Почти точно так же обстояло и с датским. Английский в школе был вторым, и знала я его хуже, как и оба варианта норвежского – букмол и нюношк. И когда запиналась, вспоминая нужное слово, переводила его в уме с русского. Ну а шведский, который учила самостоятельно, был исключительно для чтения, все его слова жили у меня в голове в сцепке с русскими.
Так вот язык этого мира до сих пор укладывался в мою память по шведскому варианту. Я не думала на нем, а только переводила в уме. Но во сне все было иначе – он был для меня родным, и я владела им свободно.
Впрочем, язык сейчас занимал меня меньше всего. То, что ворвалось в сон из глубин памяти, с одной стороны, принесло новые загадки и вопросы. А с другой, позволило сделать предположения, которые по-настоящему пугали. Я прокручивала в памяти каждый эпизод, пытаясь выжать из них по максимуму.
Первый был вообще не понятен. Кроме того, что мать Юнии спасла ее от смерти. Что хотел сделать с ней отец? Почему он должен был умереть? Эти вопросы я отложила в сторону, поскольку гадать не имело смысла.
Потом Юниа выходила замуж. Возможно, это была церковь или что-то вроде того. Я не могла отчетливо вспомнить чувства, которые она испытывала, но это точно была не радость. Голубое покрывало – видимо, символ девственности, чистоты, если учитывать слова, брошенные в спину: «грязная тварь». Наверняка ее связь с Айгером ни для кого не была секретом. Или имелось в виду что-то другое? Беременность?
И тут я опять возвращалась к вопросу, кто все-таки отец Эйры: Айгер или Индрис. Как ни отвратительны мне были мысли об инцесте, их все же не стоило полностью сбрасывать со счетов. Хотя и других вариантов хватало. Женщина действительно могла иметь в виду лишь то, что Юниа посмела выйти замуж в покрывале девственницы. Но даже если говорила о беременности, и тут не все было однозначно. Например, Юниа могла потерять ребенка, избавиться от него, родить мертвого, а уже потом забеременеть от мужа.