Tervist, рыбка - стр. 13
После общения с сотрудниками музея марципанов я знала бы всё о происхождении слова «марципан» и о существовании персипана. О том, что персипаны делают из персиковых косточек, а в косточках сдержится интересное вещество – амигдалин – у слова тот же греческий корень, что и в названии миндаля11. Перед изготовлением персипанов амигдалин удаляют из сырья. Он портит сладости горьким привкусом. При длительном хранении амигдалин как раз и становится цианидом. Не потому ли мамы и бабушки запрещают нам есть персики и абрикосы с косточками? И дело совсем не в том, что в животе вырастет плодовое дерево, если случайно проглотить сердцевинку. «Удивительно, но факт», – звучали бы слова экскурсовода.
Посетив музей, я плакала бы о девочке, которая берегла всю войну марципановую куклу, чтобы подарить её отцу, когда он вернётся с фронта. Отец погиб уже в начале войны. Кукла оказалась в витрине в качестве экспоната. Я знала бы много, несомненно, важных вещей. Но никогда не задумалась бы о преимуществах для обладателей кошки с недержанием. О том, как лечить болящее от любви сердце, но всё-таки умереть, если не от любви, то от лекарства. Я вряд ли попробовала бы кофе с чесноком и никогда бы не взяла себе за правило возвращаться к нему каждую осень, где бы она меня ни заставала.
***
В сувенирном магазине внутри средневековой Маргариты я накупила безделушек с морской тематикой и по необъяснимой для меня причине впала в состояние полного оптимизма на счёт имеющегося у меня времени. Мне захотелось неспешно прогуляться до Таллинского порта пешком. В таком желании невозможно было отказать себе.
Незадолго до окончания посадки я добралась до парома. Уже на борту я вспомнила о забытом в камере хранения багаже. В оставленной сумке было несколько бутылок хорошего алкоголя, коробка духов для мамы и пара букинистических изданий на шведском языке для меня из магазина старой книги – блошиного рынка интеллигентного человека. Пан или пропал. Такой багаж я оставить не могла. Моё возвращение к камерам хранения в здании паромного терминала означало полную невозможность успеть к окончанию посадки – оставалось около 5 минут.
Я сошла с парома и направилась в здание терминала. Зачем-то бегом. Наверное, хотелось чувствовать, что всё возможное для экономии времени на повторную посадку я сделала.
Медленным шагом я почти приближалась к Таллинскому рынку Balti Jaama и несла на плече сумку с букинистикой и крепким алкоголем, когда паром издал протяжный гудок и уплыл. Гудка я не слышала – уже ушла слишком далеко. А, может, он не загудел и решил остаться, чтобы ждать возвращения своего рассеянного пассажира. Надеюсь, что нет.