Территория бреда - стр. 15
Было просто невыносимо сознавать, что я повстречал человека, способного решить все мои проблемы, и вот так просто с ним расстался. Он растворился в воздухе, оставив мне пустые надежды и телефон, который я чуть не разбил об стену в порыве ярости.
Хотелось бы сказать, что Константин позвонил именно в тот момент, когда я уже забыл о его существовании, или за минуту до самоубийства, или любого другого отчаянного шага, как это любят подавать в подобных историях, но это неправда. Все три дня я просто ждал. Я не мог думать больше ни о чем. Нервничал и ждал.
Константин позвонил в обед на четвертый день моих страданий. Он сказал, что хочет поближе со мной познакомиться за ужином у себя дома.
– Я заеду в семь, – подытожил он и повесил трубку.
И снова я не мог поверить, что все это взаправду. Я расхохотался как безумный, исполнил некое подобие победного танца и отправился в душ, где просидел под горячей водой около часа.
К вечеру я чувствовал себя намного лучше и живее, хотя по внешнему виду сказать это было сложно.
– Ты точно в порядке? – забеспокоился Константин, когда я сел на пассажирское сиденье. – Выглядишь еще хуже, чем после аварии.
– Да, все хорошо, – ответил я смущенно. – Похоже, пиццей отравился и поэтому дурно было эти дни. Но сейчас намного лучше.
– Слабенькие вы пошли. Вам бы спортом больше заниматься да питаться нормально, а не фастфудом всяким.
Я хотел напомнить ему, что он сам мне эту пиццу и купил, но благоразумно промолчал.
Минут через пятнадцать мы остановились в коттеджном поселке около двухэтажного дома, где Константин жил с женой и дочерью.
Внутри было светло и просторно. Красивая мебель, но без излишеств и вычурности. Не дворец, но и не обычная квартира. Пахло вкусной едой и свободой, а не канализацией и табачным дымом. Именно так я представлял дом своей мечты.
В гостиной нас встретила Екатерина, жена Константина: красивая и ухоженная блондинка. Она попросила подождать в соседней комнате. Константин достал из ящика стола мою книгу и принялся молча листать ее, расположившись в изысканном кресле. Делал он это неторопливо и небрежно, будто просто убивал время в ожидании ужина.
Иногда он улыбался и даже издавал звуки, похожие на сдержанный смех, а порой поднимал глаза и пристально смотрел на меня, сидевшего на диване напротив, затем снова – в книгу, снова – на меня. Смотрел так, будто спрашивал: «Серьезно? И ты это называешь литературой?» или «И чего ты тут забыл? Я тебя пригласил чисто из вежливости, а твоя задача – отказаться и не смущать меня в собственном доме».