Терра инкогнита. Книга 2 - стр. 31
Будучи по натуре вспыльчивым, недолго думая я сгреб бывшего сержанта за грудки и врезал по физиономии, а когда тот попытался сопротивляться – схватил прикроватную тумбочку и насадил ее сослуживцу на голову.
В следующий момент вовремя подоспевший Саня растащил нас, выяснение отношений закончилась.
На следующий день, по этому поводу в группе состоялись бурные дебаты, и о «ЧП» было доложено начальнику курса подполковнику Андрееву. Тот принял решение рассмотреть мое поведение на комсомольском собрании.
Следует отметить, что партийное начало в Школе всегда было главным и решения, принимавшиеся на партийных или комсомольских собраниях, как правило, поддерживались руководством.
Началось собрание после занятий в одной из пустующих аудиторий. Участвовали в нем все комсомольцы, а также бывшие к тому времени членами КПСС Семенов, Шишкин и Мазаев.
Руководил действом Нечай, являвшийся нашим комсомольским вожаком. От руководства присутствовал старшина курса, капитан Черных.
Настроение было подавленное, хотя я и знал, что часть ребят, из числа моряков, потерпевшему не сочувствовала.
Была надежда и на Василия, который, как комсорг, мог что-нибудь предпринять в мою защиту. Обнадеживало и то, что по успеваемости я шел одним из первых на курсе и незадолго перед дракой, парткомом ВКШ был награжден почетным знаком ЦК ВЛКСМ, врученным у ее Знамени.
Ожидания не оправдались. Нечай разнес меня в пух и прах, потребовав исключения из комсомола. Я покрылся холодным потом, поскольку это автоматически влекло отчисление из Школы. С таким же предложением выступил и командир группы Семенов.
За ними слово взял Рыбаков, предложивший мне повиниться, а собранию ограничиться более мягким взысканием. Я отказался. Последней надеждой оставался Мазаев, но он не проронил ни слова.
Спас меня тогда Ваня Харин.
– Ребята, что ж мы делаем, ведь топим своего же товарища (встал со своего места). – Да, он поступил необдуманно. Но в той ситуации Штецу накостылял бы, наверное, каждый из нас.
Его мнение поддержали Саша Екименко, Серега Токарь и Юра Свергун.
Как результат, постановили ограничиться обсуждением. Руководство курса с этим мнением согласилось, и наказан я не был. Но дружба с Нечаем и Мазаевым, с этого момента дала первую трещину.
В мае мы сдавали свою вторую сессию, после которой лишились Мартыненко. Виноват в случившемся он был сам.
Рослый, с голубыми глазами и вьющимися русыми волосами, всегда веселый и жизнерадостный, Виталий пользовался неизменным успехом у женщин.
В столовых общежития и Школы, млеющие под его взглядом юные работницы кухни, неизменно подкармливали неотразимого старшину.