Тернистый путь к тебе - стр. 12
Я не реагирую ни на что… Ни на попытки ребят оттащить меня от лыбящегося урода… Ни на крики девушек остановиться… Ни на что… Он перешел все границы! Он заставил мою Мышку плакать и страдать! И теперь он поплатится за это…
Я поглощен праведным гневом и окутан желанием убивать, и, возможно, я бы это даже сделал… Если бы на затворках сознания не услышал голос любимой и не почувствовал ее нежное касание к плечу:
— Кирилл! Хватит! Ты его убьешь!
Застываю. Поднимаю затуманенный взгляд, перестав месить противника, и встречаюсь с заплаканными глазами любимой. В ее взгляде читается беспокойство, переживание, страх. Страх за меня… И я ей благодарен за это. За то, что не дала совершить ошибки…
Ведь я уже был готов убить эту с*ку, очень близко подойдя к этой грани. И если бы не моя девочка, сам бы я навряд ли остановился… Убил бы урода, и было бы ему поделом…
Поднимаюсь на ноги. Подхожу к Мышке и сгребаю ее в свои объятия. Крепко прижав к себе, оставляю невесомый поцелуй на виске. И выдыхаю более спокойно…
— Прости, Мышка…
Придурок лежит еле живой на земле, скалясь кровавой улыбкой. А когда пытается приподняться — у него вырывается болезненный стон. Сплевывает на землю, ржет во всю, попутно говоря:
— Вот видишь, Мышка, за кого ты собралась замуж выходить?! А если он и на тебя руку поднимет?! Ты идеализируешь его! Он монстр, которого еще поискать нужно! — выплевывает Михайлине, но она даже и не двигается, а после обращается ко мне: —Ты просто напоминаешь ей детскую любовь. Парня, в которого она была влюблена еще малышкой. Вот и все… Но ты ее сломаешь! Ты в любом случае причинишь ей боль! Ты не изменился, Медведь, даже ради нее…
Борис пытается встать. Преодолевая боль, поднимается на ноги, продолжая лыбиться во всю окровавленным ртом. Ухмыляется, думая, что задел меня этим, доставив какую-то боль. А хрен там! Ведь он не знает…
— Тогда отлично, — говорю и расплываюсь в улыбке, еще сильнее прижав к себе трясущуюся любимую. — Ведь я и есть та детская любовь…
Не дожидаясь очередного потока бреда с его гнилого рта, беру Лину за руку и веду к байку. На ошарашенное (уверен на сто процентов) лицо этой мерзости не смотрю. Сейчас меня волнует только моя любимая Мышка.
Она тихонечко, не произнося больше ни слова, следует за мной. Малышка крепко сжимает мою руку в ответ, потупив взгляд и смотря только себе под ноги.
Все это рождает во мне очередной порыв злости. Тело пронзает новая волна бешенства, грозя снести все на своем пути, но я пытаюсь всеми силами обуздать свои чувства, чтобы не расстраивать Лину еще больше. Она ведь и так сейчас подавлена. Так что, пусть этот с*чонок живет. Пока что…