Теплые острова в холодном море - стр. 2
– А у тебя дома жена с дитем в животе.
Ввязываться в обычный спор не хотелось, гораздо лучше было б после бессонной ночи подремать, но в памяти болезненно оживали долгие часы, проведенные в местных аэропортах, на берегах больших рек, остановках сельских автобусов, что ходят два раза в неделю, если не сломаются, многодневное сидение где-нибудь в тундре, тайге либо в горной долине, когда прислушиваешься, не раздастся ли вдали звук летящего вертолета, но нет, тишина, и ты уже не можешь ни читать, ни говорить, и жжет язык от бесчисленных, безо всякого удовольствия выкуренных сигарет, покуда и те не кончатся и нечем будет ожидание скрасить.
Был канун самого большого в островном монастыре праздника, на причале появлялись все новые и новые люди, подъехала машина с иностранными туристами, а следом за ней неожиданный, как жираф, громадный запыленный паломнический автобус с украинскими номерами. Теперь слухи на пристани циркулировали более верные: корабль придет, и руководительница паломнической группы подтверждала, да, она звонила накануне в монастырь, говорила с настоятелем, и архимандрит обещал, что непременно пришлет с утра судно и заберет паломников, чтобы они поспели ко всенощной.
Непаломники гадали, возьмут ли с пилигримами и их, хватит ли всем места, ревниво приглядывались друг к другу и вспоминали, кто раньше на причале сидит. С чьей-то легкой руки пошел гулять по берегу слух, будто на борт монастырского судна можно подняться только по благословению, – далекий от таинственных церковных условностей люд приуныл и искоса поглядывал на двух одесских батюшек, переносящих корабельные невзгоды с подобающей сану невозмутимостью и неизвестно, готовых ли благословить на морское путешествие такое скопище народу, – но никакого парохода не было. Потом внимание всех ожидающих привлекла громадная белуха, появившаяся совсем недалеко от мола. Она выбрасывала из воды белое, жирное тело, и публика рассматривала с преувеличенным восторгом дельфина и снимала на видеокамеры, хоть на время отвлекшись от основного, наскучившего дела.
Должно быть, болезнь Макарова началась именно тогда, на причале, во всяком случае, еще накануне вечером, сидя у окна скорого мурманского поезда и глядя в полумглу, на карельские леса и озера, он чувствовал себя совершенно здоровым, но теперь его слегка зазнобило, однако не настолько, чтобы расхотелось есть или курить, и под осуждающие взгляды проникшейся было симпатией к его благообразному облику питерской богомолки он с усилием жевал копченую «Еврейскую» колбасу и пил по очереди с таким же благообразным товарищем из горлышка «Рябину на коньяке».