Теперь Ты мой - стр. 29
- Слышь, ты давай-ка не борзей! Я тебе чо…какой-то левый? Из этих? Просто познакомиться хочу и…
Пьяный мудак (а я его по-другому и назвать не могу) делает на меня шаг, от которого я отступаю тут же, смотрю еще так затравленно: сразу воображение рисует страшные картины прошлого, а мозг буквально пульсирует одной единственной мыслью: мне конец. А вот хрен! Резко положение сил меняется.
Меня вдруг сносит ураган, и я чувствую спиной твердую, горячую стену. Поддержку. Защиту. Алан не просто вырастает позади, он меня переворачивает и собой закрывает. Только тогда, как по щелчку пальцев, я выдыхаю и прикрываю глаза, цепляясь за сильную, родную руку, которой мой Лев продолжает меня держать. И рычит такой…ну супер угрожающе!
- Какого хера надо?!
Я чувствую замешательство, а потом слышу, как открываются остальные двери машины, поэтому паникую сильнее. Буквально ногтями вцепляюсь в его запястье, а он на это глухо шепчет( уже мне и совсем не угрожающе).
- В машину села. Сейчас.
Он у меня грубый. Я знаю. Но сейчас это оправдываю тем, что волнуется, а Алан волнуется. Не за себя, скорее за меня: знает, что я драк боюсь. Только вот в этот момент я не об этом думаю, а он нем: не хочу оставлять его одного с этими. Смотрю жалобно, он на меня строго и через плечо, мол, пошла! Не обсуждается! Мешать только будешь. И этому есть место, ведь что я могу? Пищать и плакать? А еще круче ступор словить? Кто его знает?
Господи, как страшно…Если ты есть, пожалуйста, пусть ничего не будет…
Сейчас
И не было таки. Я хорошо помню, как через мгновение тот самый козел, который до меня докопался, узнал Алана и раскрыл рот.
«Ого! Ты же Алан Берсанов! Боксер!»
Ну и, собственно, на этом все. Спесь спала, появился страх, они отступили. Пытались, правда, сфоткаться с моим Львом, а тот их нахер послал и сказал, что если еще раз увидит, челюсти сломает. Поверили. Да и я поверила. Берсанов умеет быть убедительным.
Вот прямо, как сейчас.
Орет что-то на чужом языке точно умалишённый. Мда. Я и забыла, каким ты быть можешь.
- Алан, я думаю, что они поняли твою мысль, - неожиданно говорит Умар, - Больше этой оплошности не будет…
- ОПЛОШНОСТИ?! ОНА МОГЛА СЕБЕ ЧТО-ТО СЛОМАТЬ!
- Угомонись, ты ребенка пугаешь.
Вот черт! Кукушка! Только в этот момент я, так глубоко затянутая в пучину прошлого, вырываюсь из него и вспоминаю о Тае. Как стыдно…да, мне дико плохо, но это все равно не оправдание! Надо встать! Давай!
Буквально приложив все свои силы я поднимаюсь. Тяжело. Я не знаю, чем я там надышалась, но что-то мне совсем «не очень», если честно…голова кружится, желудок скрутило, как после наркоза. За девочку свою дико волнуюсь...Как она там? Небось перепугалась вся, бедная...