Теория поля - стр. 20
К сожалению, сутры Патанджали не могут претендовать на полноту и всеобъемлемость. Это скорее зарисовки, некий план лекции, помогающий ученику легче запомнить преподносимый ему материал. Вот почему постижение йоги до сих пор невозможно представить без мудрого, а главное, духовно подходящего наставника. Конечно, с развитием письменности, с ростом культуры, образованности людей стали появляться многочисленные подробные комментарии, но я все же считаю, что роль учителя, непосредственного, личного наставника в процессе постижения йоги преувеличить невозможно!
Лекция получалась довольно скучной, формальной, но Козырев слушал очень внимательно, старался не упустить ни единого слова. Муса Бурхан прервался, вскипятил чайник и второй раз залил горячей водой ароматные чайные листья в большом белом заварнике. Воспользовавшись естественно возникшей паузой, его рассказ тут же подхватил Евгений Михайлович.
– Видишь ли, Арсений, как уже сказал наш уважаемый ачарья[9], вся культура Востока делится на две большие части относительно признания или непризнания авторитета Вед. Индуизм формально относится к ортодоксальным, или «астическим», школам, а следовательно, считает Веды священными, боготворными. Термин происходит от слова «асти», то есть «существует». А вот буддизм, напротив, авторитет Вед не признает, и, стало быть, принадлежит к категории «настика», что в переводе означает «не существует». Йога с теми или иными отличиями входит в основу обеих этих традиций.
Да и вообще, как бы там ни было, практически все многочисленные восточные философские школы, астические и настические, теистические или отрицающие влияние божественного начала, в основе своей более-менее точно придерживаются основных принципов, изложенных в йоге. Такие понятия, как «карма», «самсара», «мокша», типичны для любых индуистских учений, и понятия эти, в свою очередь, неотъемлемо входят в йогу. Поэтому если и существует что-то в восточной философии, что едино для всех ее направлений, то это, несомненно, именно она и есть.
Муса разлил чай по стаканам и вновь завладел словом:
– Зеленый чай. Самый что ни на есть индийский. Вторая вода ярче проявляет вкус. Только не вздумайте портить его сахаром! – последнюю реплику радушный хозяин произнес поспешно, заметив, что Арсений потянулся к фарфоровой сахарнице.
Из дальнейшего рассказа двух авторитетных мужчин, по очереди сменяющих друг друга в ходе этого длительного двойственного философского монолога, юный Козырев мало что понял.
Неизбежность человеческих страданий, бесконечная череда вынужденных перерождений, порочная привязанность души к материальному миру, страсти и эмоции и, как итог, необходимость обретения просветления – все это смешалось, переплелось в неокрепшем юношеском сознании запутанным философским клубком. Естественно, за столь короткий срок Арсений не мог понять, а уж тем более усвоить всю глубину тонкой восточной мудрости, но кое-что, самую основу учения, он все же сумел для себя уяснить.