Теория квантовых состояний - стр. 98
Время было уже позднее, близился час закрытия читального зала. У стола библиотекарши собралась очередь на сдачу книг и мне пришлось в нее встать. Почти сразу же за мной встал высокий тощий обритый наголо мужчина, лет пятидесяти, сдававший судя по всему тонкую книжицу, которую он небрежно вертел в длинных узловатых пальцах.
Я сначала не обратил на него внимания, пока не заметил, что он пристально изучает один из моих томов. Библиотекарша куда-то запропастилась. Я подождал немного, предполагая, что худой незнакомец обратится, но он продолжал вертя головой таращиться на книгу, поэтому я спросил сам:
– Простите, что вас так заинтересовало?
Он вздрогнул, пронзительно посмотрел на меня и губы его при этом растянулись в кривую извинительную улыбку:
– Да нет, ничего.
У него был приятный, низкий, с шероховатостью голос.
– Меня исключительно заинтриговали книги, которые вы сдаете. Нечасто увидишь людей вашей специальности, интересующихся мифологией.
Я не успел еще сообразить о том, откуда он знает о моей специальности, а он уже исправился:
– Племянник одного моего… не соврать бы… клиента, о! учится в нашем университете. Вы читали свои то ли «Автоматы», то ли «Операционные системы» его потоку. Он ткнул мне на вас пальцем в фойе седьмого корпуса.
Я еще раз повнимательнее пригляделся к нему. Вытянутое бритое лицо с резкими чертами и почти прозрачными серыми глазами. Я обратил внимание на его лысину, особенную, без неровностей и проплешин – чистая блестящая голова.
– По-вашему, образцовый инженер должен интересоваться только математикой, физикой и программированием? – пошутил я, продолжая его разглядывать.
Тесноватый ему черный костюм, без галстука, ворот рубашки расстегнут.
– О, нет нет, – незнакомец добродушно улыбнулся, – Однако многих ли вы знаете своих коллег, занимающихся тем же чем вы сейчас?
Я признаться и сам плохо подпадал в категорию «занимающихся чем-то необычным» людей. Не будь Никанор Никанорыча, не полез бы я в эту область знаний.
– А вы с какой кафедры? – с его слов я понял, что он наш, университетский.
– Я?.. – он как будто задумался, – Философия. Как-то мне, признаться, ближе философия и история, чем м-м… физика.
Я почувствовал в его тоне намек на снисходительное отношение к физике.
– Не любите физику?
Он поднял на меня острые глаза.
– Отчего же не люблю. Не люблю я опаздывающих библиотекарей, – он сделал ударение на слове «библиотекарей». – А о физике я сказал бы – не вижу в ней надобности.
Такого мне слышать еще не приходилось. Я только что рот не раскрыл. Не видит надобности в физике!