Теория квантовых состояний - стр. 38
– Вот и они! Дождались, таки. Ну да и мне пора, милостивые мои. Потрудитесь восстановить картину, любезные, как того предписывают кодексы и про портфельчик, про портфельчик не забудьте. Ведь не откуда нибудь – из храма науки, стырен был. Попря, понимаешь, гранит. Ох и попадет Гришке, от отца, ох и достанется. Такая машина всмятку.
Почему всмятку, подумал я. Вовсе даже и не всмятку. Вполне предсказуемый ремонт ей потребуется.
Никанор Никанорыч наскоро выбрался из толпы, зажал между колен свой злополучный портфель и принялся безжалостно тереть уши.
– Подморозило! Буйствует погода-то.
Мне было жутко неловко оттого, что люди таращатся на нас, как на цирковых медведей. Никанор Никанорыч умел привлекать внимание, с этим уж ничего не поделаешь.
Мы торопливо зашагали назад, в теплое фойе.
– Сейчас, Борис Петрович, пристроимся где-нибудь у батареи, – говорил Никанор Никанорыч на ходу, зажимая ладонями уши. – Там и покалякаем. Где это видано – не успел явиться, как тут же портфель стащили. Непорядок, Борис Петрович, ох и непорядок в вузе творится.
Я не ответил, потому что прав был Никанор Никанорыч. Неприятно все это. Не столько даже неприятно, сколько совестно. Ведь я же часть его, нашего университета. Я преподаватель, а значит есть и моя вина в том, что вытворяют студенты. Не научили, значит, в свое время. Или же научили, да не тому. Может быть, гораздо важнее комплексных выражений и частных производных обыкновенная человеческая порядочность?
Позади раздался тяжелый удар, как будто телевизор уронили. Я обернулся и обнаружил, что висевший над капотом автомобиля блок фонарей светофора сверзился с погнутого основания, и вдрызг разбил лобовое и прогнул крышу. Разлетелись в разные стороны разноцветные стекла светофильтров. Теперь машину с уверенностью можно было назвать «всмяткой». Я увидел Григория и его долговязого приятеля вылезших из машины, после нашего ухода. Они с неподдельным ужасом смотрели на место, где только что сидели.
Никанор Никанорыч тем временем был уже на лестнице. Я, ловя на себе остаточное внимание сотрудников автоинспекции и собравшихся свидетелей, счел за лучшее его догнать. Крыльцо у тому времени частично освободилось и мы свободно прошли в фойе. Здесь по крайней мере никто не глазел на нас столь откровенно и я мог собраться с мыслями.
– Давайте-ка, Борис Петрович, пристроимся где-нибудь в уединенном, а главное теплом месте, – обратился ко мне Никанор Никанорыч. – Давно ведь пора покалякать. А тут, как на грех – одно за другим, – он покачал головой.
– А с чего это Григорий в светофор врезался? – неожиданно для самого себя, спросил я.