Теорика правительств и парламентарное правление - стр. 45

Второй причиной стала продолжение новых вторжении варваров, которые были продолжением первых. Препятствуя укреплению любого правительства, увеличивая нищету, лишая каждого и всех всякой безопасности, вынуждая вооружаться для защиты собственного дома и поля, эти вторжения должны были способствовать развалу общества, хотя преувеличивать их значимость и не нужно.

Истинный зародыш общественного разложения находился в самой организации первых варварских завоеваний, как мы уже показали.

Мы видели, что в Римской Империи, централизующим организмом, поддерживавшим единство, часто была армия. Во время первых варварских нашествий армию заменило целиком все пришлое варварское население, организованное военным образом (на военный лад). Можно сказать, что некоторые варварские короли, например, Теодорих пытались сознательно осуществить эту замену и полагали, что проведенная добросовестно, она сможет обеспечить длительное существование готического правления, мир и прочный порядок итальянцам. Хотя это устроение, прекрасное для гарантирования мира на тридцать, сорок и даже пятьдесят лет, должно было со временем неуклонно привести народы к полной анархии. Римская армия смогла поддерживать единство Империи столь долгое время, потому что сама представляла собой прочно организованную иерархию, способную к повиновению и готовую действовать по единому приказу. Первое время этот единый приказ, эта строгая дисциплина, прочное сцепление всех частей, варварское население могло поддерживать, когда еще подчинялись своему вождю, который вывел их из родных лесов, когда оно селилось среди людей, если и не открыто враждебных, но вполне определенно чуждых. Но как только оно натурализовалось и почувствовало себя прочно на этой земле, где их отцы обосновались, как солдаты в гарнизоне, и, когда, наконец, оно (соединилось) слилось с римским населением, с которым каждодневно контактировало, тогда и проявились явным образом начала разложения, присущие их собственной природе. Не сформировав германское население в единое систематизированное государство, более того, без какой-либо ясной государственной идеи и умения сложить некую иерархию на основе общего принципа подчинения тому, кто представляет законы, строя все постоянно лишь на личной преданности человека к человеку, господина к подвластному, ситуация необходимым образом должна была привести к разложению древнего единства. Король, высшие, но существовавшие где-то далеко, руководители, не находились в непосредственном общении с военачальниками, им прямо подчиненными. Последние рассматривались чуть ли не равными им и, когда за ними не предусматривались прав избираться, судить, назначать и смещать с постов, то они демонстрировали чисто формальное уважение. Любой нижестоящий командир оказывался на своей территории абсолютным господином и его солдаты, знавшие только его и ему персонально подчиненные, практически не чувствовали над собой никакого сдерживающего начала, чинили над безоружным населением любой произвол, который во времена анархии сильные могли обрушить на слабого. Слабые, чтобы иметь хоть какую-то защиту, поступали на службу к могущественным или же группировались в большинстве под защитой аббатства или епископства, чья материальная и моральная власть и защищала, и увеличивала свое владычество, или же, в конце концов, собирались в гильдии, корпорации, коммуны. Все эти лиги людей свободных, но малоимущих образовывались с целью обеспечить их общую безопасность. Поэтому организм государства мало-помалу сворачивался и другие организации, созданные по необходимости, по нужде такого рода защиты его стали замещать.