Теорема существования – 2. Константа - стр. 17
– На каких языках она говорит? – шепчет женский голос.
– Не знаю, – так же шепотом отвечает ей мужской, – надо доложить владыке.
Темнота.
– Надо уменьшить порцию зелья, – сердито выговаривал голос, – она говорит на своем языке и не понимает хотя бы имперского. А мне нужны ее знания, очень. И она сама. В сознании.
Второй голос дребезжал как крышка на закипающем чайнике:
– Поймите, Владыка, подбор дозы весьма сложен. А она, вдобавок ко всему, постоянно теряет вес, если я дам меньше зелья, чем нужно, она может вспомнить все, – он вдруг замолчал словно наткнувшись на что-то и торопливо добавил, – но я, конечно, постараюсь подобрать.
Я открывала глаза, как бы выныривая из темноты, и видела край окна с темной, вроде бы коричневой, шторой. Она была подвязана толстым золотым шнуром. Темнота наступала снова, подкрадывалась, гася лучики света на потолке. Медленно, приглушенно, как из-под толщи воды до меня доносились звуки. Кто-то гладил меня по голове и ласково просил:
– Милая, не мечись так, я знаю, что тебе больно. Не плачь. Прошу, потерпи немного.
Я, не открывая глаз, чувствовала как меня приподнимают, льют какую-то сладкую жидкость в рот и снова проваливалась в темноту.
Иногда становилось нестерпимо жарко и от этого было еще больше больно. Я дергала ногами стараясь отодвинуть источник тепла подальше.
– Поешь, милая, – просил тот же голос, – немножко. Тебе нужно набраться сил и выздоравливать.
Я отворачивалась, мою голову осторожно поворачивали в нужную сторону и вливали что – то остро пахнущее и соленое. Я отплевывалась. Жидкость была ужасно противной.
Голос рассказывал, что в этом году на удивление теплая осень и в саду огромный урожай яблок и сладких груш. Что я должна обязательно попробовать хоть одну. Иногда он пел, напевал что – то непонятное мне, длинное и заунывное, потом тихо смеялся и говорил, что это его колыбельная для меня, жаль, что я его не слышу. Но я слышала. И снова рассказывал про сад, про цветы, которые спрячутся потому, что скоро придет зима. Про фонтаны. Про птиц, которые поют о любви сидя на фруктовых деревьях. Рассказывал о ягодах атраа – ягодах любви. Когда двое счастливы, они кормят друг друга этими ягодами и целуются, говорил мне голос. Иногда голос был сердитым, он тихо ругался на какой-то совет, говорил, что лучше знает, но не слушать совет нельзя.
Мне нравился этот низкий с хрипотцой голос. Потому, что хоть немного, но он отгонял боль. Боль была постоянной, не острой, но сильной, выматывающей. Болел живот, болели ноги, почему-то в районе колен, болела спина и шея. Я открывала глаза, смотрела на странный потолок, откуда – то я знала, что правильный потолок белого цвета. А этот был неправильным: не белым. Разрисованным и позолоченным.