Теорема страсти - стр. 2
Андрей сделал шаг и встал за ее спиной.
— Папочка! — зашептала Вика, заливаясь слезами. — Как же так? Как?
Андрей сглотнул ком в горле, пытаясь унять нервную дрожь. Чем ближе Вика была, тем сильней его трясло. Ему не обязательно было ее видеть, чтобы чувствовать. Она была в нем, в его сердце, в его душе, она впиталась в кровь, текла по венам, стучала в сердце.
Из той же комнаты напротив выскочил врач и крикнул:
— Операционная готова? — и, выглянув в коридор, позвал и отругал санитаров, указав на тело, над которым склонилась Вика: — Зачем вы тут оставили? Увезите немедленно!
Врач оттащил Викторию в сторону и что-то тихо объяснял. Андрей уловил только пару слов про сложную операция. Вика сняла с плеч небольшой рюкзачок и кинула на красный пластиковый стул, растерянно слушая доктора и кивая. Из этой же комнаты вывезли каталку с женщиной, явно без сознания. Ее лицо показалось знакомым Андрею, он даже смутился на секунду, пытаясь вспомнить, кому из тысячи лиц оно принадлежит, как Вика подбежала к ней и взяла за руку:
— Мамочка, все будет хорошо, слышишь?
Вика еще что-то говорила или просила, но Андрей не разобрал.
Санитары увезли каталку, и Виктория, держась за железные поручни тележки, пошла с ними.
Андрей сделал несколько шагов и присел на скамейку, опустив голову. На соседнем стуле лежал синий кожаный рюкзачок Виктории. Он протянул руку и погладил его. Рюкзак был наполовину расстегнут, и оттуда торчала расческа: небольшая, массажная, с пластиковой ручкой. Безумная мысль осенила его, и, пока разум не передумал, Андрей схватил расческу и засунул во внутренний карман пиджака.
Пока он думал, дождаться ли Викторию и спросить, нужна ли ей его помощь, откуда ни возьмись возникла Олеся. Она растерла тушь по лицу, вытирая остатки слез, и, тихонько всхлипывая, произнесла:
— Умер. Травмы, несовместимые с жизнью.
Она резко схватила Андрея за рукав и повела к выходу:
— Не могу тут больше находиться! — громко сообщила она и, когда они вышли на крыльцо, втянула носом прохладный ночной воздух.
Андрей закрыл глаза. Он все еще пропускал через себя все то, что увидел минуту назад: Вику, ее пострадавшую в аварии мать, покойного отца. В этом приемном покое за пять минут он увидел и почувствовал столько боли, сколько никогда ранее не испытывал. И Вика… Его Вика… Только от ее имени, которое он повторял сейчас про себя, у него дрожали руки и подкашивались ноги.
— Дай сигарету. Кажется, я сто лет не курила, — попросила Олеся, и плюхнулась на скамейку.
Андрей вынырнул из страшных воспоминаний и бросил на девушку осуждающий взгляд.