Teologica - стр. 8

Скалистый прибой

Над тобой, надо мной

Где укажет святой,

На погост и покой

На года, на века.

Вольск, 05.04.97 года

Здесь нет идей, здесь нет дорог,

Здесь каждый сделал все, что мог,

Нас полюбили лишь за то,

Что мы держались за курок.

Звонок в фойе. Пустая дверь —

И сосчитай их всех теперь,

А вьюга, что ворвалась в дом,

Бьет стекла, словно дикий зверь.

Замок, засов. Смотри. Иди

Дорогой той, где шли цари

И пели птицы о кострах

Бетонной и пустой любви.

И я был смел, и я кричал

Тем тварям, что сожгли причал.

Здесь каждый сделал все, что мог

И каждый, исходя на крик, смолчал.

Сюда брели всю жизнь прожить,

Любить, бросать, других любить,

А уносили их в гробах

И крови с нас уже не смыть.

Церковный звон. Господень дар

И тот же все: «Аллах Акбар!» —

Попробуй в эти дни зайти

Простой, как дети, superstar.

Вольск, 14.04.97 года

Он стоял и смотрел

На дом, который молчал,

Он был бледен и бел,

Он оставил последний причал.

На холодную землю

Он лег лицом в траву —

Он-то верил, что сны

Теперь никогда не найдут.

Вольск, 20.06.97 года

Уходил под воду,

Улетал под мины

Долей кислорода

На больные спины,

Он ломал спирали,

Он срывал печати —

Все его достали

Даже Богоматерь.

Грыз асфальт зубами,

Трогал снег ресницей —

Все его предали

И пришлось стать птицей,

Как остатком спирта,

Как осколком водки

Под последним кайфом

Передозировки.

Он прощал и плакал,

Он смотрел и видел,

Как один зевака

Небеса обидел.

Он сидел на многом,

Он терпел немало,

Когда спорил с богом

Или с чем осталось.

Метадоном белым

Он спасал пропавших.

Красногубым пéром,

Королем не ставшим,

Он пером кололся,

Если шприц тупился,

Слеп, кричал и ползал,

Плакал и простился.

Заполнял журналы

И учетный номер

Ставил тем, с кем мало

Или много вспомнил.

Все летели к черту,

Всё в Аид спускалось —

Он уже растертый

В аспирин и в жалость.

Жмут тугие лямки

И воняют ноги —

Снова под «афганкой»,

Снова мы не боги,

Мы – ненужный мусор,

Мы – большая урна

Всё в которой грустно,

Всё в которой дурно.

Наплевать на рифмы

И наказы старших,

Налетев на рифы,

Став на вечность младше,

Отпустив бородку,

Осушив поллитра,

Как осколок водки,

Как остаток спирта.

И теперь шинелью

Утираем слезы,

Мы корчуем ели,

Чтоб сажать березы.

Плоскостенный камень,

Плоскогубый ветер —

Мы рожаем знамя,

Мы уже не дети.

Ну а он, как глина

В килограмме соды

Улетал под мины,

Уходил под воду,

Из незримой пушки,

Убивал не спящих;

Войны – не игрушки

Здесь сыграешь в ящик.

Что мне делать с тенью,

Подбирая пулю,

Упиваться ленью

И крутить ей дули?

Я – большая сфера,

Я – глоток цикуты,

Я знаток Гомера

И убийца Брута.

Под водой, на иле,

С миной, под цепями,