Тентаклеведение. Девять ударов - стр. 40
—Всё ясно: это я её, Петь, за зад только тронул… Всё поняяяятно… О, ты на Аннушку-то посмотри! Что, мать, дрочишь?
—Между прочим, все мы дрочим! Это, блядь, великий поэт Бродский! – глубокомысленно изрёк, не прекращая совершать фрикции, Пётр, – Ничего, Анюта, сейчас мы её оприходуем и тобой займёмся, вот увидишь!
—Я не хочу.
—Я и вижу! Пиздеть – не мешки ворочать! У тебя платье вон всё в пятнах, скоро совсем мокрое будет… И дойки торчат, как у коровы! Да не сжимай ты так ножки, ещё кончишь нечаянно, весь запал зря пропадёт! Ну что, Алиса-подлиза, поехали дальше?
—… Н-н-не знаю…
—А я знаю! Отойди только немножко! – он мерно водил туда и сюда медленными тугими протягиваниями, постепенно разжигая ненадолго погасший огонь.
Мысли понемногу возвращались, и Алиса закономерно благодарно вспомнила о Мише, который всё это время целовал её. «Мучается, наверное, парень», – сочувствовала она, смотря ему в глаза, и потянула его наверх. Миша без слов всё понял и поднялся на ноги. Едва лишь он спустил джинсы, взгляд Алисы как магнитом притянуло к его животу. Там, над обрезом плавок, она увидела тако-ое, что даже забыла даже про член в своей утробе. Хотя орган Петра и был намного больше, чем у Саши, и длиннее, чем Андреев, но то, что скрывалось в штанах Михаила, оказалось просто невообразимым. Точнее, оно даже не совсем было скрыто: ткани попросту не хватало, чтобы до конца укрыть эрегированный орган: он бесстыдно торчал над резинкой, огромной набухшей малиновой головкой доходя чуть ли не до солнечного сплетения, а ниже изредка сокращался громадный черенок абсолютно ненормальной толщины. Она поняла, что этот фаллос весь вечер был укрыт не столько штанами, сколько решительным лицом Че Гевары на свободной чёрной футболке… Михаил потянул трусы вниз, и из них выскочила и закачалась над её лицом дубинка с чудовищным набрякшим бардовым наконечником и таким же толстым древком, которое не изгибалось, как у Петра, и было не сплошь равной полноты по всей своей длине. В результате член напоминал небольшую кеглю, в самом широком месте достигающую поистине устрашающей толщины. В это мгновение Алиса довольно сильно испугалась и поняла, насколько нереальна так быстро приведшая к оргазму фантазия. Дубинка торчала над ней, тяжело покачиваясь и подрагивая, а она, замерев, молча разглядывала это орудие, пытаясь собрать воедино враз разлетевшиеся мысли. Михаил расставил ноги и коснулся хуем лица. Она представила, насколько это развратно: её трахает Пётр, Миша водит гигантским членом по губам, шее и груди, а Анна на всё смотрит, оглаживая вывалившиеся из сарафана сиськи и запустив руку в намокшие трусы. Когда свинцовый набалдашник тяжело лёг на её сосок, тот начал вновь напрягаться, и в ответ в щёлке тоже загудело, потекло и набухло. Она со страхом и уважением разглядывала огромный орган, и, когда он вторично оказался около рта, несмело поцеловала, даже не пытаясь взять внутрь (это было в принципе невозможно). Пока её голова несильно елозила по столу синхронно с лёгкими шевелениями в глубине, а губы целовали и посасывали уздечку второго члена, всё происходящее всё ярче будоражило воображение и одновременно пугало.