Тени прошлых грехов - стр. 2
Сейчас уже никто не помнил, кто такой был Тоби, в честь которого назвали проселочную дорогу. Канава Тоби существовала с незапамятных времен; краеведы отыскали это название на карте местности восемнадцатого века. Дорога шла в гору. Чтобы попасть на окружную дорогу, жителям Канавы приходилось спускаться вниз. Во время сильных дождей вода неслась вниз бурным потоком; в том месте, где Канава Тоби выходила на шоссе, в особенно дождливые месяцы не просыхала огромная лужа. Автомобилисты, застигнутые врасплох, каждую зиму жаловались на лужу в муниципалитет.
Монти прошел дорожный указатель, который, как пьяный, кривился вправо. Два или три года назад в указатель врезался Пит Снеддон на тракторе. С тех пор он все больше клонился к земле; когда-нибудь совсем упадет.
– Я сам напишу в муниципалитет! – громко объявил Монти, обращаясь к лошади Гэри Колли, которая паслась на ближнем поле. Это поле, как и соседнее, принадлежало ему, но землю он не обрабатывал. Поля отгораживали его от внешнего мира, служа своего рода буфером. На соседнее поле Пит Снеддон время от времени выгонял попастись своих овец. Монти считал, что этого вполне достаточно – его земля используется по назначению, а большего никто от него требовать не вправе. Так он и объяснял всем, кто пытался совать нос в его дела.
Лошадь тихо заржала, словно приветствуя друга, а может, наоборот, поднимая его на смех. В наши дни даже лошадям наверняка известно, что у муниципалитета имеются дела поважнее, чем Канава Тоби… и Монти.
Домой Монти добрался почти через час после того, как вышел из магазина. А ведь в былые времена он проделывал тот же путь за полчаса, а то и меньше. Артрит его совсем замучил. Теперь даже виски не притупляло боли в коленях. Он пробовал обращаться к врачу, но в последний раз медсестра в приемной, тощая девица в джинсах, с татуировкой на голом пупке, напустилась на него, как сегодня тот сопляк в супермаркете. Подумать только, она посмела обвинить его в том, что он распространяет инфекцию!
– Здесь приемная врача, милочка, – сообщил ей Монти. – У вас-то люди обычно и подхватывают что ни попадя!
Услышав его слова, другие пациенты поспешили отодвинуться – от греха подальше.
Все как сговорились – стараются держаться от Монти как можно дальше.
– Живи и давай жить другим! – произнес Монти вслух.
Увидев свой дом, он немного приободрился и протиснулся в старые кованые ворота. Петли совсем заржавели, поэтому ворота не закрывались до конца и не открывались во всю ширину. Их можно было лишь слегка приоткрыть, а проходить внутрь приходилось боком. Красивую резьбу девятнадцатого века оплетал вьюнок. За воротами начиналась заросшая бурьяном дорожка, ведущая к парадному крыльцу «Балаклавы», когда-то красивого особняка, выстроенного в неоготическом стиле. Кирпичная кладка постепенно осыпалась. На стене над самым парадным входом образовалась трещина, похожая на молнию; она шла до самой двери. Трещина словно раскалывала пополам геральдический щит, придуманный прапрадедом Монти как доказательство благородного происхождения – плод его фантазии.