Тени нашего прошлого. История семьи Милтон - стр. 37
«О некоторых вещах лучше умолчать», – советовала ему мать. Поэтому он не тревожил Китти.
Но вопреки себе, вопреки словам матери, он испытывал нетерпение. Что он мог поделать? Что они оба могли поделать? Уже прошел год. Он нуждался в Китти – пусть она вернется, возьмет в руки вожжи, снова сядет на козлы и пустит экипаж в путь. Он хотел, чтобы она вернулась. Полностью. Хотел, чтобы она снова смотрела на него. Только на него. А не на пустое место рядом с ним, куда она поместила их маленького мальчика.
Огден хотел, чтобы Китти смеялась, глядя ему в лицо, как в тот ясный осенний день много лет назад, в саду ее бабушки, когда она повернулась к нему и со смехом сказала: «Я так люблю яблоки, могу ими наесться до дурноты, хорошо бы мне останавливаться после одного яблока, хорошо бы…» – и он не дал ей договорить, закрыв рот поцелуем. Это был великолепный день, терракотово-золотой, и у них все было впереди. Тот день бился у него в груди ровно и неизменно, вместе с сердцем. Обычный день, но именно тогда Огден понял, что навеки связан с ней.
С фонарного столба на углу вспорхнула чайка. Поднялась, плавно заскользила в воздухе, направляясь вдоль Пятой авеню к краю города, где начиналось море. Огден поворачивался, чтобы проследить за ней, и его горло сжимали спазмы. Подавленный и растерянный, он смотрел на безмолвное терпеливое скольжение морской птицы.
Ради чего вы готовы отдать жизнь?
Он откашлялся, не отрывая взгляда от белой птицы.
Ради нее.
Глава седьмая
Была перемена, и коридорная суматоха вздымалась под каменные своды исторического факультета. Эви прошла по белым кафельным плиткам, отперла дубовую дверь своего кабинета, толкнула плечом, проскользнула внутрь и быстро закрыла за собой дверь. Профессора Милтон не было на месте.
Шум резко оборвался. В кабинете царил необузданный беспорядок, свойственный пытливым умам. Четыре стеллажа стонали под тяжестью книг – пестрый разноцветный узор на всю стену, от пола до потолка. Вторую стену занимал массивный письменный стол, который Эви спасла во время ремонта на юридическом факультете, расположенном по соседству. В углу помещались два удобных кресла, чтобы принимать посетителей. На низком столике между ними стояли электрический чайник и три кружки – все со сколами, все сделанные ее сыном на уроках труда. От верха оконной рамы к противоположному углу тянулась бельевая веревка. На деревянных прищепках висели клочки бумаги, мишура, несколько фотографий и кожаная перчатка, обнажая движение профессорской мысли (что не принижало, а, напротив, возвышало Эви в глазах студентов).