Тени леса - стр. 26
Рыжая девочка негромко хлопает в ладоши. И думается мне, что не выпускали ее из дома, что сидела взаперти, раз мелочам таким радуется. Каждому кусточку, каждой травинке. Она рвет цветы, подбирает по размеру, бормочет что-то под нос и плетет венок. Он выходит неровным, но Сатори довольна.
– Красивый какой, – подбадривает ее Зенки. – А желтого не хочешь добавить?
Кивает в ответ и несется вперед. До ушей моих доносится едва сдерживаемое шипение: камни острые режут кожу Сатори, ветки-палочки ступни царапают. Но рыжая девочка молчит. Молчит и когда тянет руку сквозь колючий куст, чтобы сорвать тонкий стебель, усыпанный маленькими желтыми цветами.
– И когда надоест нянчиться, – недовольно бросаю я и пихаю в бок зазевавшегося Дио. Тот уже давно пытается уронить мне голову на плечо, да разница в росте мешает, а потому серая громадина просто нависает надо мной.
– Ей одиноко. – Зенки поднимает плечи и с улыбкой глядит на рыжую девочку, которая машет ему цветком и жмурится. – Она осталась без семьи, без дома.
– Так каждый из нас остался. – Развожу руки в стороны и не удерживаюсь от едкого смешка: – Иди, приласкай меня, малыш Зенки.
Он тут же краснеет, зажимает рот ладонью и отворачивается, а я слышу над ухом громкий смех Торре.
– Он, – пещерный размахивает ручищами, сжимает кулаки и какие-то время пытается подобрать нужные слова, – не дозрел. Не понимает, что делать с тобой, красотка.
– Люди – не ягоды. Да и Зенки, гляди-ка, Половин сорок, не меньше. Он уже давно большой мальчик.
Дио расправляет плечи, и я провожу ладонью по его широкой груди. Видимо, для меня лишь он один может быть большим мальчиком. Прикосновения заставляют его прикрыть глаза, горделиво вскинуть подбородок и потереть темную жесткую щетину. А мне так и хочется схватиться за вьющуюся прядь его волос и легонько дернуть, не зазнавался чтоб. Да, он сильнее меня, сильнее всех нас. Только нет смысла напоминать об этом.
Близится закат. Яркий оранжевый свет разливается по всему, что нас окружает. Тени начинают наползать на травы дикие да кустарники, цветы смыкают свои лепестки: они тоже готовятся ко сну. Их накрывает белый туман – недостаточно густой, чтобы скрыть от наших глаз, но дарящий приятную прохладу.
Я опускаюсь на колени, касаюсь его пальцами, но меня тут же одергивают. Хватают за плащ, а затем отрывают от земли и сажают на руку. Дио думает, я устала. Дио заботится. А мне только и остается, что прижаться щекой к его макушке и не дергаться: иначе могу упасть да разбить себе что-нибудь. Не хочется. И без того с прошлого раза саднит губа.