Теневые владыки. Кто управляет миром - стр. 34

Такие люди преспокойно носили оружие и щеголяли национальными символами своих народов – четырьмя сербскими «С», боснийской лилией, албанским орлом или хорватской «шахматной доской». Дело было в том, что, хотя они с удовольствием торговали со своими «коллегами» на вражеской территории, большинство из них имело отношение к преступным вооруженным формированиям, которые вырезали мирное население в зонах боевых действий Боснии и Хорватии. В Боснии сербские головорезы, взявшие Сараево в осаду, были не единственной силой. Там были и собственные, мусульманские полевые командиры, которые полностью контролировали экономику города, торговали с осадившими его сербами, а затем выдавливали последние гроши из своих соотечественников, повышая цены на основные продукты питания, часто похищенные у ООН и гуманитарных организаций.

За всю эту оргию войны и потребительского изобилия надо было чем-то платить. Бывшие югославские республики были теперь не в том положении, чтобы сводить торговый баланс посредством традиционных статей экспорта, так что они решили финансировать войну из других источников. А поскольку нарушение санкций уже превратилось в промысел, породивший громадную всебалканскую сеть организованной преступности (участники которой не признавали никаких этнических факторов в том, что касалось торговли), то лучшим способом поправлять государственные дела стал мафиозный бизнес: наркотики, оружие, нефть, женщины и мигранты. Фундамент фабрики преступности был заложен.

Жизнь нарушителя санкций и неразборчивого предпринимателя полна риска. Конкуренция за нелегальные рынки в бывшей Югославии была жесткой, так что показательные заказные убийства бандитов и бизнесменов стали регулярным явлением в жизни столиц Хорватии, Сербии, Боснии и Черногории. Богатство Бокана и занятая им доля рынка сами по себе делали его подходящей мишенью. Однако он был особенно уязвим и по другой причине – он не любил Слободана Милошевича, главного заправилу в Сербии, и, более того, не боялся говорить об этом.

Мой анонимный собеседник, бывший партнер Бокана, вспоминал, как однажды летом в Белграде они «ехали по Бульвару Революции, когда рядом с нами возник черный джип. Его пассажир выхватил пистолет и спокойно открыл по нам огонь». Из пяти пуль три попали Бокану в плечо. Настало время залечь ненадолго на дно, и Бокан с семьей перебрался в Грецию. Она оказалась идеальной базой: греки симпатизировали сербам, а порт Салоники на севере страны был к тому моменту одним из основных центров операций с нарушением санкций. «Греческие власти делали все, что было в их силах, чтобы облегчить нарушение эмбарго, – признавал позже Ваня. – Например, они никогда не требовали документов на разгрузку… Они считали, что эмбарго было несправедливым». С помощью своих связей в греческой разведке Бокан в рекордные сроки получил греческое гражданство и быстро стал ярким персонажем на той космополитической арене, в которую Афины превратились после падения коммунизма. В начале 90-х в греческой столице было не счесть грузин, венгров, албанцев, русских, прибалтов и представителей других народов. Все они были при деньгах, всех их привлекала продажность греческих чиновников, а многие из них претендовали и на греческие корни, и, следовательно, на автоматическое получение европейского паспорта.