Тень от загородного дома - стр. 47
– Назначен, – безразлично невыразительно пошевелил губами и чуть-чуть поморщился Ганилевский. Как бы нехотя ответил на вопрос. – Переводом из другой больницы. Недавно? – переспросил почему-то и продолжил: – Все относительно. Для кого год – это ничто, а для кого неделя – много. Недавно или давно, не имеет значения, работать везде нужно не покладая рук. Прежний заведующий ушел на повышение. – Снова поморщился и неохотно перевел разговор в деловое русло, вяло прожевывая слова. – Что вас привело сюда в такой поздний час?
Поведение врача, словно ему надоело все вокруг, но еще больше надоел внезапный собеседник, который, не успев появиться перед ним, уже изрядно осточертел, напрягало Глеба. Он нахмурился. Коротко сослался на телефонный звонок. Валентин мог бы не задавать такой вопрос, ибо от медсестры приемного покоя уже все знал. Но ради приличия спросил. Хотя своим видом показывал, что ему совершенно неинтересно выслушивать Глеба. Выразил недовольство:
– Неужели нельзя было подождать до утра? Зачем так поздно тревожить пациентку отделения?
Стоя прямо перед врачом, Глеб заложил руки за спину:
– Она сама мне позвонила и просила срочно подъехать! Я совершенно не могу представить, в чем дело! Но уверен, что от нечего делать она бы мне не звонила и тем более не попросила бы приехать! Может быть, вы что-то поясните?
Растерянно оглянувшись на медсестру, которая замерла у него за спиной, Ганилевский как бы передавал ей вопрос Глеба. Сам он ничего не мог объяснить. Но и медсестра опустила глаза, только едва выдохнула:
– Не знаю. В палате все тихо. Все спят.
– Ну что ж, коль вы уже пришли, – выдавил из себя врач, – я могу провести к палате, чтобы вы убедились, как она спит.
– Ну а если не спит, – вставил Глеб, – тогда поговорю с нею самой. Надеюсь, вы не станете возражать?
Снова посмотрев на медсестру, Ганилевский безразлично пожал плечами.
– Впрочем, – продолжил Глеб, – даже если Дригорович спит, то придется разбудить. Я не могу уехать, не услышав ее.
Сделав паузу, Ганилевский сунул руки в карманы халата, произвел движение головой и шагнул по коридору:
– Пройдемте в девятую палату, – и распорядился медсестре: – Загляните. Спит или нет? Она не только нам покоя не дает, но и другим людям.
Медсестра быстро засеменила, опережая их, торопясь к девятой палате. Глеб не понял, что означал отзыв Ганилевского о Римме, но переспрашивать не стал, надеясь, что скоро все само собой выяснится. Шагал рядом с врачом, безмолвствуя.
Смотря в потолок широко открытыми глазами, Римма лежала на кровати. Глаза уже привыкли к темноте, различали вверху темную люстру и серые блики от ночных уличных светильников, проникающие через окно. Тихо приоткрыв дверь палаты, медсестра впустила Ганилевского и Корозова. Полоса света из коридора упала на Дригорович. Она повернула лицо. Увидала Глеба, сразу оживилась. Глаза заблестели. Не обращая внимания на врача и медсестру, радостно воскликнула: