Тень над скульптурой - стр. 13
– Здесь нет.
– Если вы в поисках “философии счастья”, то это не обязывает быть вас пессимистом. Впрочем, книгу-то могли забрать, а мы тут зря пытаемся…
Библиотекарь плюхнулся на старое кресло за кафедрой. Округлил спину, впившись зенками в монитор компьютера. Только рыжая макушка видна.
– Философия счастья… – в очередной раз пробубнила она без намерения отступать.
– Ну, что ты там ищешь? – к женщине со спины, тяжело шаркая, подобралась старушка со шнурками на очках. Оправа на ее лице, поблескивая серебром, выглядела куда более дорогой, чем у рыжей.
Рыжая стойко игнорировала коллегу. Старуха с несколькими бородавками на щеках дышала той прямо в затылок, и тошнотворный запах, поднимающийся со дна желудка, добирался аж до Катаева. Он только отступил на шаг назад, чтобы глотнуть спертый воздух без омерзительной примеси, как старуха сразу же бросила на него озлобленный на весь мир взгляд.
– Ну, неужели не видишь? Не найти! Нет такой книги, и нечего тут из кожи вон лезть! Философия счастья, тоже мне выдумки! У нас дети и то названия не путают, – теперь она с нескрываемой насмешкой уставилась на Александра, – и не усложняют нам работу, а вы… Сколько же времени было бы сэкономлено, будь человеческая память чуточку надежнее!
Как в судороге помотав головой мумии, она, с закулисным гоготом подергивая грудью, с трудом передвигая старые варикозные ноги, победоносно уползла к своему креслу.
– Ни заметки… – огорченно вздохнула рыжая. Погода в ее альтруистичной головке заметно ухудшилась. – А что это за книга?
– Древнее старье.
– Знаете, у нас-то библиотека маленькая… – тут старый ветеран библиотеки метнул в рыжую неприязненно-свирепый взгляд, обещающий словесную взбучку. – Попробуйте обратиться в национальную библиотеку. Метро Парк Победы. Там много всякого.
Катаев оценил ее с головы до талии: широкие глаза, в каких ярким сиянием отражаются искренность и добродушие, неугасающее стремление приукрашать мир хоть чем-нибудь, но обязательно сделать его лучше… Худая фигура матери, какую с нетерпением ждут дети дома… И это воплощение чистосердечной любви к роду человеческому стережет в душной книжной каморке тиран без шипящих медуз вместо волос…
Он вырвался на улицу, широко раскрыл рот, жадно глотая воздух, словно все это время ему шнурком сдавливали горло. В библиотеке держалась невыносимая духота, после какой даже знойной под куполом неба оказывает спасительное воздействие.
Августовское солнце золотило улицы, отражалось от стекол, разбрасывая по городу несчитанное множество бликов Темные воды Черной речки, как будто застыв, украдкой тянулись ковром к рукаву Невы.