Тень мальчика - стр. 12
– Инициалы?
– Вы меня спрашиваете? И еще вот это.
Из пакета появилось еще одно полотенце, только поменьше. Вышив ка изображала человека в окружении лижущих его ноги собак.
– Не знаю, имеет ли все это какое-то отношение к делу… Но довольно загадочно.
– Вы показали это полиции?
– Нет. Не показала. Они же никого не подозревают. Извините…
Она поднялась и пошла к туалету. Катц постарался вспомнить времена, когда он учился в школе военных переводчиков. Тысяча девятьсот восемьдесят седьмой год. Verba arma nostra. Наше оружие – слово. Так звучал их девиз. Так оно и было. Их вооружали словом. Тогда это был русский, немыслимое количество слов, идиом, их надо было зазубривать, запоминать примеры применения и каждую пятницу сдавать зачет. За десять месяцев они прошли трехлетний университетский курс. Катц прекрасно помнил бесконечные часы в лингофонных классах, труднейшие уроки этологии и психологии русского человека – считалось, что военному переводчику, особенно в кризисной ситуации, эти знания необходимы. Они получили специальное следовательское образование, ЛСС, как это называлось на военном жаргоне, – личностный сбор сведений. Нечеловечески тяжелые учения на Готланде – дайвинг, атакующий дайвинг, разведывательный дайвинг, модели поведения…
Ему запомнился учебный фильм про инсценировку утопления, или пытку водой, опять же на военном жаргоне.
Совершенно невероятно, подумал он, невероятно и необъяснимо, что никто тогда не возмутился, хотя их, по сути, обучали искусству пыток. В фильме некий шведский поручик спокойно и неторопливо завязал полотенце на лице человека с запрокинутой головой, намертво привязанного к больничной койке. Потом он стал лить на полотенце воду из лейки. Реакция наступила немедленно – человек задергался, закашлял, начались судорожные рвотные схватки. Испытуемый, объяснил поручик, повернувшись к камере, испытуемый уверен, что его топят – он вдыхает воду. «При этом методе никаких физических повреждений не возникает, – спокойно звучал его голос, – но инсценировка утопления воспринимается как крайнее, практически невыносимое испытание. К тому же в шведском законодательстве метод не упоминается и не квалифицируется как преступление. Его разве что можно подвести под статью „незаконное принуждение”…»
Но более всего Катца удивляло, каким образом он, типичный представитель уличной шпаны, вообще попал в эту компанию. Единственный студент не из так называемой хорошей семьи. Хорошей – понимай богатой. Вернее, очень богатой. Он там был чужаком, но его приняли. Мало сказать – приняли.