Тень - стр. 27
Времени было в обрез. С каждой секундой ветер становился все сильнее. Кирасир шел в его сторону широкими шагами, и ветер поднимал полы его длинного плаща. Шмидт бросился бежать. Обернувшись на бегу, он увидел, что кирасир преследует его, и дистанция между ними стремительно сокращается.
Шмидт выбежал на пустынную Тверскую. Вдалеке, со стороны Страстной площади, показались двое всадников – французский разъезд, отправленный на разведку. Шмидт повернул к Кремлю. Он бросил саквояж и скинул тяжелый дорожный плащ, мешавший бегу. Только бы добежать вовремя. Ракеты, установленные им на Покровке, предназначались не только для поджога города. Они послужат сигналом помощникам Шмидта в разных частях Москвы, и тогда город уже никто не спасет. Пороховые склады, жилые деревянные кварталы, дворцы, купеческие ряды – все запылает в одночасье, когда в небо над городом взлетят его ракеты. Шмидту нужно лишь успеть их запустить.
Добежав до церкви святой Параскевы на Охотном Ряду, он остановился. Легкие горели огнем, бежать больше не было сил. Он обернулся – на Тверской было пусто. Ни следа его преследователя. Шмидт повернулся в сторону разоренных торговых рядов. Все, что не смогли унести сами купцы, растащили жители и военные, и ряды представляли собой жалкое зрелище: перевернутые лавки, разломанные сундуки и лари. Теперь надо пробраться сквозь этот хаос, а затем переулками Шмидт меньше чем за час доберется куда надо.
Он было рванулся дальше, но неожиданно рука в грязной кожаной перчатке крепко схватила его за плечо, и Шмидт наконец сумел разглядеть своего преследователя. Кирасир был огромного роста, быть может, метра два. Шинель его была старой, обожженной огнем, а кираса покрыта многочисленными царапинами. Шмидт не мог пошевелиться. Кирасир схватил его за горло и поднял над землей, другой рукой занося палаш для удара. Густые седые усы его неприятно кололи гладко выбритое лицо Шмидта. Он взглянул в глаза своего убийцы и остолбенел. Глаз у кирасира был всего один, второй был выбит пулей. Шмидт мог сказать это с уверенностью, оказавшись лицом к лицу с кирасиром, он ясно увидел застрявшую в пустой глазнице пулю. Потрясенный, Шмидт опустил глаза и впервые заметил, что выбитый глаз был не единственной смертельной раной на теле кирасира. Туловище его было насквозь пробито каким-то снарядом. Шмидт видел торчащие кости, внутренние органы, осколки снаряда, засевшие в мягких тканях. За секунду Шмидт успел оглядеть напавшего на него солдата с ног до головы и прийти к одному лишь определенному выводу: напавший на него кирасир был давно мертв. Настолько давно, что кровь запеклась на его ранах.