Тень и Коготь - стр. 6

Вот мы полагаем, будто символы созданы нами, людьми. На самом же деле это символы создают нас: что, как не их жесткие рамки, определяет наши черты? Солдату, принимающему присягу, вручают монету – серебряный азими с чеканным профилем Автарха. Принять монету – значит принять на себя все обязанности, связанные с бременем военной службы; с этого момента ты – солдат, хоть, может быть, ни аза не смыслишь в обращении с оружием. Тогда я еще не знал, сколь глубоко заблуждение, будто подобные вещи оказывают влияние, лишь будучи осмысленными. Фактически такая точка зрения есть суеверие – самое темное и безосновательное. Считающий так верует в действенность чистого знания; люди же рациональные отлично понимают, что символы действуют сами по себе либо не действуют вовсе.

Итак, в тот миг, когда монетка упала на дно моего кармана, я ничего не знал о догмах, исповедуемых движением, возглавляемым Водалом, но совсем скоро изучил их все назубок – ведь ими был насыщен сам воздух. Вместе с Водалом я ненавидел автократию, хоть и не представлял себе, чем ее можно заменить. Вместе с ним я презирал экзультантов, неспособных восстать против Автарха и отсылавших ему прекраснейших из собственных дочерей для церемониального конкубината. Вместе с ним я питал отвращение к народу, которому прискорбно недоставало дисциплины и здравого смысла. Из тех же ценностей, которые мастер Мальрубий пытался привить мне в детстве, а мастер Палемон прививал и по ту пору, я принял лишь одну – верность гильдии, и был абсолютно прав: теперь для меня было вполне приемлемо служить Водалу и в то же время оставаться палачом. Вот как сложилось все к тому времени, когда я пустился в долгий путь, завершением коему стал трон.

Память подавляет меня. Будучи взращен среди палачей, я никогда не знал ни отца своего, ни матери, да и прочие собратья мои во ученичестве знали о своих родителях не больше. Время от времени – особенно с наступлением зимы – у Дверей Мертвых Тел гомонят обиженные жизнью, надеющиеся быть принятыми в нашу древнюю гильдию. Нередко они потчуют Брата Привратника повествованиями о пытках, которым охотно подвергли бы любого ради тепла и пищи, а порой даже приносят с собою ни в чем не повинных животных для наглядной их демонстрации.

Все эти бедолаги уходят ни с чем. Традиции дней нашей славы, предвосхищавших нынешний век упадка и ту эпоху, что предшествовала ему, и ту, что была перед нею, обычаи тех времен, название коим помнит сейчас не всякий ученый книжник, запрещают вербовку людей подобного сорта. Традиции эти чтились даже во времена, о которых я пишу, во времена, когда гильдия сократилась до двух мастеров при менее чем двух десятках подмастерьев.