Тень Эдгара По - стр. 58
Дюпон не отослал меня в тот день, но пригласил вместе прогуляться. Погода была теплая, Латинский квартал – полон народу. Я держался чуть поодаль от Дюпона. Я сказал «поодаль», хотя правильнее было бы выразиться «делал шаг вперед и два назад», ибо Дюпон шел невыносимо медленно, еле ноги передвигал, что казалось ненормально. Как и накануне, он говорил о вещах самых банальных. Я терпеливо поддерживал беседу, приберегая драгоценный аргумент напоследок.
– Мосье Дюпон, а вам не хотелось бы заняться делом, которое больше никому не по плечу и вдобавок принесет много пользы? Видите ли, покуда я собирал сведения о смерти мистера По, дурные люди задействовали беспорядочные факты его жизни, чтобы опорочить поэта в глазах общественности; по сути, они плюнули на могилу гения. Это дело нужно распутать в ближайшее время; полагаю, «расследование нас позабавит».
Сию продуманную фразу пришлось повторить, ибо в первый раз она была заглушена грохотом тяжелой повозки, которой случилось проехать мимо нас. Однако Дюпон и бровью не повел. Похоже, сам он не считал свою жизнь скучной и не желал дополнительных развлечений. Я отступил до времени.
В следующий визит к Дюпону я застал его в постели и с сигарой. Кажется, он использовал постель исключительно для курения и для письма; правда, по его словам, он не терпел «писанины», ибо «несносная заданная последовательность» затормаживала мышление. К третьему визиту я подготовился – перечитал второй рассказ из цикла об Огюсте Дюпене под названием «Тайна Мари Роже», особо остановившись на словах «щедрое предложение», с которым к Дюпену обратился префект парижской жандармерии. Префекту необходимо было раскрыть убийство молодой продавщицы. Труп девушки нашли в лесу. Конечно, весьма прозрачные намеки на вполне недурное вознаграждение уже имелись в моих письмах к Дюпону, но теперь я с жаром заверил его, причем цитатой из рассказа, что «нет жертвы, которую я не принес бы ради раскрытия тайны». С этими словами я слегка помахал чековой книжкой. Я и начал-то с кругленькой суммы, а затем назвал еще две-три, куда как серьезные.
Увы, безуспешно. Деньги Дюпона не прельстили, словно он и не ютился в жалких меблированных комнатах. Реакция на слово «вознаграждение» оказалась ровно та же, что на прочие мои аргументы в пользу расследования – Дюпон взял меня за локоть, обращая мое внимание на очередную архитектурную достопримечательность (также в его арсенале имелись хвалы летнему сезону в Париже и зажмуривание глаз как бы от яркого света). Порой Дюпон производил впечатление слабоумного – такой отсутствующий был у него взгляд. Мы шли мимо магазинов, мимо пышных клумб и тенистых садов. Дюпон то восклицал: «Конские каштаны!», то для разнообразия наполнял взгляд неизбывной тоской.