Тэмуджин. Книга 2 - стр. 32
– Как же так, брат Даритай, ты ведь неглупый человек, неужели ты не подумал о том, что ты делаешь? Ты же сам себя в пропасть толкнул!
– Как? – спросонья не уразумев, о чем он, испуганно всматривался в него сквозь щелочки глаз Даритай. – Куда это я себя толкнул?
– Ты почему хоть мне не сообщил о том, что вы ищете детей Есугея?
Тот, побледнев, не находя слов в ответ, жалобно моргал глазами.
– Ты хоть думаешь вот этой своей головой, в чем ты через день будешь нуждаться? Хутугта твой болен, завтра-послезавтра уйдет от нас, а ты тогда куда пойдешь? К этим глупцам Бури Бухэ и Ехэ Цэрэну? Да ты с ними дня одного спокойно не проживешь, каждый день у них на уме какие-нибудь смуты, то воровство, то драка. Тебе придется идти к Таргудаю, а кому другому ты будешь нужен, подумай-ка. Но примет ли он тебя в свой курень, если ты за его спиной с темными делами связываешься? И мы, если ты от нас, кровных сородичей все время что-то скрываешь, как можем мы перед ним за тебя поручиться? Ты понимаешь это или нет?..
Алтан еще долго упрекал, увещевал Даритая и, наконец, тот окончательно сломился.
– Ладно, брат Алтан, ты не обижайся, – вздохнул он тяжело. – Отныне я буду тебе сообщать обо всем.
– Вот это другое дело, – сразу изменил повадку Алтан. – Это слова разумного человека… Знаешь, что я привез тебе в подарок, а?
– Что?
– Китайский архи!.. Скажи, чтобы принесли мою переметную суму.
В доверху набитой суме, и в самом деле, оказались немалые подарки: три разноцветных куска шелковой ткани для жены Даритая, хамниганские зимние гутулы для него самого, бронзовая чаша, украшенная кораллами и нож, остро отточенный, из зеленого камня, какие были теперь большой редкостью в здешних степях.
«К чему вдруг так расщедрился брат Алтан? – удивленно рассматривал Даритай выложенные перед ним дорогие изделия. – Что это такое важное у него случилось?»
До утра они пили привезенное Алтаном в белом глиняном кувшине прозрачное вино, крепкое как хорзо, а перед рассветом Алтан засобирался домой.
– Я не буду показываться брату Хутугте, – охрипшим, заплетающимся голосом говорил на прощание Алтан. – Он болен, а я пьян… о чем же мы с ним будем разговаривать, правильно?.. А ты, если он потом спросит, зачем я к тебе заезжал, скажи, что я просто заглянул по дороге, повидаться, и все. Степные просторы широки, а у человека много дорог, мало ли, кто как может ездить… И дай-ка мне в дорогу какого-нибудь человека. Пусть проводит меня до дома, а то это китайское вино такое, что по солнцу где-нибудь может оглушить, не хуже чем окованной палицей по лбу… или по темени…