Темпориум. Антология темпоральной фантастики - стр. 41
Мотор!
Актриса возвращается к кровати, садится рядом с актёром. Долго и странно смотрит ему в глаза.
ОНА: Сергей Сергеич, зачем меня обижать? Разве я ведьма?
Её рука забирается партнёру под халат, производит там некие манипуляции. Тот молчит и слегка подрагивает, заворожённый.
ОНА: Любовь моя к вам порочна и безнадежна… душа моя мечется и рвётся из сетей… оттого и больно – вам, мне, всем… возьмите же взбалмошную дикарку, она давно ваша…
Мужчина и женщина сплетаются взглядами, словно беседуя мысленно о чём-то тайном, одним им ведомом.
ОН: (вдруг кряхтит, разрушая идиллию). Я готов!
РЕЖИССЁР: (мгновенно). Звук, свет – быстро!!!
Вспыхивают юпитеры. Герои фильма сбрасывают халаты.
РЕЖИССЁР: Ну, ребятки… Мотор!
Слетает на пол покрывало, обнажается постель – розовая-розовая, вся в пене кружев и бантов. Сорвано одеяло. Загорелые тела отлично гармонируют с цветом простыни, но особенно впечатляют незагорелые участки человеческой плоти; в этом контрасте – настоящее эстетическое пиршество… Любовные игры доводят градус эпизода до максимально возможных значений. Это плазма. После долгой разлуки влюблённые буквально сгорают в нетерпении.
Павильон взрывается музыкой: пошла подтанцовка.
Девушки в перьях располагаются, как задумано балетмейстером – одна в изголовье кровати, другая в ногах. Третья (солистка) свободно перемещается в пространстве декорации. Их движения синхронны, выверены, экспрессивны.
Героиня поворачивается набок – к партнёру спиной, – сгибает ногу в колене, открываясь объективу во всех анатомических подробностях. (Заодно прячет от кинокамеры дырочку на пятке и ползущую от неё «стрелку».) Впрочем, прелестная картинка недолго радует зрителя: герой, хозяйски просунув ладонь, прикрывает её. Ладонь, как котёнок, – ластится, живёт собственной жизнью. «О, милый…» – беззвучно шевелятся губы героини. Тогда герой убирает руку, прекратив пытку, чтобы тут же ввести в композицию новый элемент. Секундное усилие – и скептикам продемонстрировано, насколько убедительна у него эрекция! Героиня охает, с наслаждением принимая удар. Она шепчет, шепчет что-то неразборчиво нежное… Оператор деловито перемещается вокруг, агрегат на его плече мерно стрекочет.
РЕЖИССЁР: Митя, крупно!
Розовая, распахнутая настежь композиция пульсирует, дышит, ждёт. В цвете, на плёнке шосткинского химкомбината «Свема» это будет смотреться просто гениально. Герой начинает размеренно двигать тазом, подстраиваясь под музыку; его руки неистово мнут выпяченные напоказ груди. Чмок, чмок, чмок – вот настоящая музыка любви, а вовсе не та, что сотрясает динамики.