Тёмный - стр. 37

– А вы всегда дома так ходите?

Герман только сейчас обратил внимание, что не переоделся со вчерашнего дня.

– Да нет… – растерянно пробормотал он.

Кравцов пристально посмотрел на него, кивнул и развернулся к выходу.

Вернувшись в кабинет, Герман наступил на что-то твердое. Под ногами очутился перстень с тем самым жутким камнем. «Неужели он все-таки был здесь? – пронеслось в мыслях. – Кого я кромсал? Константина? Почему? Какое-то безумие. Это сон, это могло быть всего лишь сном, если бы не перстень…» Герман покрутил находку в руках и затем надел на палец, точно так же, как носил Константин. Массивное украшение пришлось впору и словно впечаталось в плоть, став единым с ней организмом. Герман почувствовал, как кольцо ожило и потоки энергии вихрем стали врываться через кончики пальцев по капиллярам, венам, подниматься вверх и растекаться по всему телу.

Все происходящее казалось иллюзией, и только смерть смотрела в глаза своим устрашающе реальным взглядом.

Германа засасывал водоворот бесчисленных голосов. Но теперь они не диктовали ему, как раньше, не давили, ломая волю и дергая за невидимые ниточки. Сейчас он возвышался, чувствовал себя дирижером над бестелесным хором. Инородная сила текла по жилам, пред которой иные голоса умолкали, другие – начинали петь.

Скрипичным ключом он перелетал по нотным струнам, управляя бестелесным хором. Мановением руки он заставлял одну партию умолкнуть, а другой давал свободу. Он скользил по эфемерной материи, впитывал в себя тысячи голосов и чувствовал власть, безграничную и безусловную. Перед ним развернулся мир – непонятный, нематериальный, не подчиненный разуму. Мир, сотканный из импульсов, чувств, эмоций. Герман улавливал сотни различных наречий, диковинных говоров, непонятные символы всплывали и утопали в зыбкой материи. Словно огромное хранилище чьей-то памяти или накопленных знаний открылось перед ним и готово подчиниться, преподнести все тайны мира. Вот только понять и расшифровать эти тайны Герман не мог. И не хотел. Он не чувствовал такой потребности. Его существо уже растворилось в этом многообразии мыслей, он словно пропитался некоей субстанцией, врос в нее, стал частью целого. А разум? Зачем он нужен здесь? Он слишком земной, ограниченный и топорный инструмент, который пытается любое знание взять силой. Зачем нужна эта сила, когда ты сам – знание, когда знание вошло в тебя, минуя сознание?

Герман скользил по струнам бытия, наполнялся чем-то неземным, инородным. Еще немного, и все потеряет значение – Герман потеряет значение, границы сознания своего и общего размоются, растворятся и осядут нотками на тонких линеечках, устремленных в вечность.