Тёмный голос - стр. 5

– Можете приезжать, ложиться в больницу. Будем кормить младенца вашим молоком.

– Нет, я не буду.

На том конце повисла тишина, а после последовал вопрос:

– Вы, отказываетесь от ребенка?

Н. молчала.

– Вы, отказываетесь от ребенка? – повторили снова стальным тоном.

Нет, она не отказывалась, но это не входило в её планы. Она не думала, что дойдёт до этого. Ещё Н. рассказывала о том, как потеряла большую сумму денег в свой первый визит к дочери. Она не знала, что больница находится в пяти минутах от вокзала, и взяла такси. Водитель оказался проворным типом, повозил женщину по всему городу, хорошенько накатал, а напоследок заметил, что вокзал совсем близко. Хоть на этом спасибо.

Н. сложно было привыкнуть к новой роли. Оставляя дочь с бабушкой, отправлялась в гости к старшему брату, где могла забыться. Отношения с её мужчиной закончились взаимными обидами и оскорблениями. До конца её дней они больше не общались.

Моё первое воспоминание: я в кроватке, мать моет пол. Высокие бортики прячут её от меня. Я зову, она игнорирует. Я плачу, но чистота важнее. Я бросаю в неё игрушку, она на мгновение оборачивается и снова принимается за старое. Я кричу, но всё тщетно. На мои вопли приходит дядя. Он недоволен.

– Чего она кричит? – он обращается к матери.

– Хочет и кричит! Я почём знаю?

– Закрой ей рот! – грозно командует он.

Я чётко понимаю всё, что происходит, но мне не страшно. Очередная игрушка летит в него. Я перестаю звать, я понимаю, что я одна, я совершенно одна. Именно тогда внутри меня поселилось это вязкое чувство одиночества.

Моё детство проходило в живописном месте. Леса и болота, переходящие в поля. Ручейки и озёра, разливающиеся весной и высыхающие летом. Густой туман и чистая роса, пение птиц и искрящийся снег. Мир, наполненный чудесами и мифами. Я помню, как мчалась среди густой пшеницы в середину поля к дикой яблоне, чтобы повалится у ствола. И, лёжа на небольшом пятачке сочной травы, окружённой пшеничным лесом, я обретала спокойствие. Я закрывала глаза, и солнечный свет пробивался сквозь веки, я распахивала ресницы, и тёплые лучи слепили меня. Надо мной было бескрайнее голубое небо, а вокруг такого же цвета васильки. Каждое лето этот мир становился моим убежищем, никто не знал о его существовании. Тропинку я старательно маскировала. Вход начинался у куста шиповника, он рос как нельзя лучше, прикрывая мои злодеяния. Если бы бабушка узнала, мало бы мне не показалось. Я осторожно отгибала крайние пучки, ступала аккуратно с грациозностью балерины. Преодолев первые метры, выходила к проторенному пути. Руки скользили по налитым колосьям, стрекотали кузнечики, а встревоженные птицы взмывали в небо. Это было место моей силы. Были и другие, но это особенное. Там, среди шумящей пшеницы, у скрюченного, старого ствола, я не слышала перебранок, мелких стычек и скандалов.