Тёмный голос - стр. 13
– Нет, – равнодушно ответила Маша; её мысли были заняты сочинением рифмы.
– А мы думали, ты знаешь!
– Нет.
И вся эта информация была чем-то бесполезным: ну узнала она, и что дальше? Как это отразится на её жизни? Никак. Его никогда не было рядом. И сейчас, после этой встречи, он тоже не появится, чтобы остаться.
Второй раз они встретились через 7 лет. Между ними состоялся светский разговор, после которого последовало предложение приехать в гости.
– Да, конечно! – оживлённо выдавила из себя девочка с мыслями, что этого никогда не произойдет.
Иногда, я думаю о том, что отец обязательно узнает о моём самоубийстве. Приедет ли он на мои похороны или хотя бы на могилу? Мне рассказывали, что когда моя мать умерла, ему позвонили. В телефонной трубке была тишина. Он не приехал.
7
Мне было тринадцать, когда мать умерла.
Прошло тринадцать лет, как её не стало. Целая вечность. Косточки успели перегнить. Сейчас я понимаю, она устала. Не осталось никаких сил бороться с этим миром. Выход был один – уйти! Есть такое понятие – «скрытый суицид», она им воспользовалась. Говорят, онкология поражает пессимистов, недовольных, но ведь даже они лечатся, хватаются за жизнь! Во время обучения я посещала онкологические корпуса. Знаете, сколько там желающих жить? Много! Только часто бывает слишком поздно, и ни одно лечение не поможет, но все ровно они борются, пытаются вырвать у смерти хоть один день, час, минуту, секунду. Они бесстрашно пробуют различные методы, идут на эксперименты. Будучи студенткой, я консультировала умирающих, и мне хорошо запомнился тонкий, как жердь, дедушка, он сказал:
– Мне сделали операцию, я прошёл четыре курса химиотерапии и облучение. Я сделал всё, что мог, но ничего не помогло. Мне не страшно умирать, я попробовал многое, что могло меня спасти. Я сделал всё, что мог, – дедушка робко дотронулся до моей руки и тут же отдернул. – Ещё эта зараза к тебе пристанет. Вот, возьми конфеток, – он протянул пакет леденцов. Через неделю он умер.
Я помню, как она подделывала штамп в медицинской книжке: выдавила на пластилине, обмакнула в чернила и пропечатала. Она скрывала свою болезнь и ждала, когда опухоль разрастётся. Знаете, это дело быстрое, полгода – и человек сгорает.
После смерти в её личных вещах нашли записку с перечнем документов, нужных для оформления опеки. Моя мать готовилась к смерти; по всей видимости, борьба со страшным недугом не входила в её планы. Я, её родная дочь, не была ориентиром, не была светлым маяком, не была той крупицей, что держала в жизни. Чем я была? Обузой? Наверное, так. Разве уходят, если любят?