Темный эльф-1. Хранитель - стр. 36
Таррэн знал об этом, но прежде не придавал значения, потому что сперва не считал себя тем, кто сумеет дотянуть до этого немыслимо далекого срока. А потом был безумно счастлив тем, что имел, и не собирался упускать ни одного дня своей новой, потрясающе насыщенной жизни, в которой теперь была Белка и подаренное ей счастье. Жизни, в которой нашлись верные друзья, Траш с Каррашем, послушный его воле лес и все остальное, о чем можно было только мечтать. Отца он всегда считал достаточно молодым для дальнейшего правления: двадцать лет назад владыка Тирриниэль едва перешагнул тысячелетний рубеж. Казалось бы, он должен был еще долго здравствовать и присматривать за своим народом… а тут – это послание, в котором отце подробно описывал несомненные признаки скорого угасания.
Трудно сказать, когда темный владыка заметил грозные симптомы. Может, год назад. Может, и все десять. Для почти бессмертного мага такая малая разница не имеет существенного значения. Но раз он решился нарушить почти двадцатилетнее молчание и обратился напрямую к предателю-сыну, значит, действительно испробовал все, что мог. И, значит, времени осталось не слишком много.
«Вот только что это дает? – Таррэн прикрыл потяжелевшие веки. – Трон – однозначно нет. Это не для меня и Белка никогда не покинет пределы. Траш тоже будет неуютно, да и нельзя мне быть вдалеке от нашего леса – Лабиринту нужен хозяин. Тогда зачем возвращаться? Чтобы увидеть его смерть? Позлорадствовать? Мне это тоже не нужно. Тогда что? Опять предстать перед советом старейшин, отказаться от трона снова и тем самым причинить отцу еще большую боль?»
Темный эльф тяжело вздохнул.
Все это он понимал, обо всем не раз думал, когда уходил в Серые пределы. Казалось, уходил навсегда – уверенный в своей правоте, непокоренный, отринувший всякое родство с Изиаром. Он разорвал старые связи, постарался забыть о прошлом, об убитом брате, своих обидах и вечном пренебрежении, выказываемом хранителями недостойному сыну Темного леса.
А вот теперь его просят вернуться?!
Таррэн в очередной раз покачал головой: в конце свитка под личной печатью отца скромно притулились все семь подписей ныне здравствующих хранителей, и он с трудом мог представить, до чего им нужно было дойти, чтобы заставить себя подписаться под этой отчаянной мольбой.
Нет, не сказать, что Таррэн вдруг воспылал сыновними чувствами и разом позабыл все то, что ему пришлось когда-то испытать в священной для эльфов Роще Мира. Он не хотел возвращаться к тому, что случилось. Но не прийти в последние месяцы жизни отца и не проститься с ним было бы еще подлее, чем наблюдать со стороны за его последними вздохами. Не прийти сейчас – значит, предать его снова. Значит, оставить одного и бросить на растерзание воронью, которое непременно соберется со всех уголков Лиары, чтобы насладиться чужой агонией. Не зря ему еще в прошлый раз показалось, что отец выглядел изможденным! Выходит, уже тогда что-то чувствовал? Знал, но смолчал, как и положено великому лорду? Высокомерный, как все они, полный презрения к низшим расам… а теперь владыке осталось жить чуть больше месяца. Вряд ли он решился бы написать раньше. И вряд ли стал бы умолять о разговоре, если бы не ощущал себя действительно убитым.