Темные ущелья - стр. 76
«Ты должен выводить символы в воздухе, как писец, – говорит ему Хьил на холодном каменистом берегу, где-то вблизи от границы Серых Краев. – Сам воздух – это пергамент, который неустанно читают силы, ожидающие чьего-то приказа. Но подобные силы могут прочитать лишь то, что написано ясно, они способны отвечать лишь на четко выраженные команды. Просчитаешься с заклинанием – будешь ничем не лучше неряшливого писца, который кляксами покрывает написанное или пишет неразборчиво. Ошибешься – и ответа не будет.
А теперь попытайся еще раз».
И вот так проходят дни.
Одно унылое раннее утро сменяет другое, и они снова и снова идут к берегу с холодных, поросших жесткой травой дюн, где расположилась цыганская банда Хьила; стоят там день за днем лицом к лицу с океаном как с врагом, хватают воздух скрюченными пальцами, скрежещущим шепотом повторяют заученные строки многосложных слов, пока не пересохнет в горле. На это уходят дни, и даже ночные ласки Хьила под сенью шатра не могут унять пробуждающегося в нем нетерпеливого разочарования.
Но наконец однажды утром он спускается на берег в странном, опустошенном состоянии. Он идет один – Хьил переворачивается под одеялом, когда он встает, что-то бормочет себе под нос, не открывая глаз, – и стоит там, на берегу, и произносит заклинание, и на этот раз все делает правильно.
С моря накатывает туман, стирая все вокруг, окутывая его влажными серыми объятиями.
Теперь, на борту «Гибели дракона», все получилось без труда. Его глотка давно привыкла к резким звукам, которые надо было издавать, его пальцы от практики стали гибкими. И какие бы стихийные силы ни таились в бухтах и проливах Хиронских островов, на этот раз они бросились выполнять его приказы. Он ощутил, как они поднимаются над темной поверхностью океана, словно холодный пар, льются из оврагов и пещер в древних утесах вдоль берега, кружат возле стоящего на якоре судна в прерывистом свете Ленты, точно любопытные волки, время от времени бросаются вперед, чтобы прогуляться по палубам, оставаясь незамеченными людским взглядом, потревожить пламя какого-нибудь факела или пронестись мимо матросов с диким нечеловеческим весельем, оставив после себя краткое прикосновение холодных усиков-пальцев и мурашки, бегущие по спине.
Он почувствовал, как они собираются позади на шканцах.
Он почувствовал, как они дышат в затылок.
Он сгреб их холодное дыхание и закутался в него, словно в плащ, впустил в себя. Улыбнулся, ощутив внутри прикосновение икинри’ска: похоже на боевой наркотик, дарующий ледяное спокойствие.