Темные ущелья - стр. 122
Но они – не статуи.
Они – его мертвецы. Его личный хладный отряд, хотя на самом деле он понятия не имеет, как именно командует ими. Он лишь знает, что после Хинериона и каравана рабов они так или иначе следуют за ним по пятам. Иногда, стоит его собственной смерти угрожающе приблизиться, они выходят из теней, в которых, как правило, обитают, и придерживают весы судьбы холодным пальцем, помогая ему выпутаться из передряги.
Он знает, что должен быть благодарен за эту закономерность, в чем бы ни заключалась ее суть. Но, глядя на них, чувствует лишь ужасную всепоглощающую скорбь.
Поджарый, с изуродованным лицом, пристально глядит на меч в потеках крови, который держит на бедрах, чуть придерживая обеими руками за эфес и острие.
Здоровенный громила со шрамами на руках и молотом кузнеца на коленях.
Мальчишка Джерин…
Полуголодный беспризорник с напряженным лицом и пустыми руками – только его смерть Рингил на самом деле видел, только его знает по имени, но каким-то образом все трое мертвецов привязаны к одному живому.
Он даже не уверен, понимают ли они, что мертвы.
Да, кстати…
Он смотрит на свою руку, поворачивает ее так и этак в свете костра.
– Я что же…
– Нет. – Хьил улыбается сквозь пламя. – Отнюдь нет. Вообще-то, судя по тому, что я вижу, тебя здесь на самом деле практически нет. Твои тени-стражники принесли сюда лишь зыбкий отблеск твоей сущности. Какая жалость. Твое прекрасное тело воина осталось в каком-то из реальных миров, которому оно и принадлежит.
– Да уж, воин – прекрасней некуда. – На него обрушиваются воспоминания. – Я проиграл. Какой-то низкопробный приграничный головорез, затаивший злобу, надрал мне зад.
Улыбка Хьила превращается в хмурую гримасу.
– В такое трудно поверить.
– Эй, мать твою, тебя там не было.
– Ты хотел проиграть?
– Ага, еще как. Устал от жизни, понимаешь.
Обездоленный князь-чародей поднимает голову и впивается в него сверкающим взглядом.
– Не шути так. Я вижу в тебе усталость и ненависть к себе, которые могут сжечь половину мира, если ты их выпустишь, если тебе наконец станет все равно и ты прекратишь себя контролировать. Теперь ответь мне: ты хотел проиграть?
Рингил полностью садится. Некоторое время разглядывает холодное лезвие своих воспоминаний.
– Нет, – говорит он наконец. – Это было сражение один на один. Жизнь и свобода моих людей зависели от моей победы.
Бессильная ярость от случившегося терзает нутро, как боль от старой раны.
Хьил пожимает плечами.
– Значит, ты недооценил противника. Выходит, не такой уж он… низкопробный приграничный головорез.
– Нет, блядь, такой.