Темные тайны - стр. 35

Вскоре я опять встаю. Четыре часа утра. Может, мне не дает покоя болезненный синяк, формирующийся на моем бедре, но к окну меня подзывает постоянный шепот ветряных колокольчиков. Туман рассеялся, и вышла почти полная луна.

Вот при такой луне и появляется ругару.

Я смотрю на пейзаж за окном, оглядывая пустоту байу за домом. Ничего, кроме болота, до самой протоки Лайл.

И тут я вижу это и задерживаю дыхание.

Фигура, сливающаяся с темнотой.

Там кто-то есть.

Кто-то неподвижный.

Наблюдающий за мной.

Étranger. Чужак.

Он не может быть дальше, чем в пятнадцати футах, лишь тонкое оконное стекло и остатки ночи отделяют нас друг от друга.

Нечеткая, высокая фигура, но я вижу глаза, в которых мелькает ледяной голубой свет. Минуту мы смотрим друг на друга, оба застигнутые врасплох, застывшие от неожиданности. И я чувствую себя словно под гипнозом, вскоре этот некто поворачивается и растворяется в темноте, он движется с гибкой грацией ночного животного.

И я снова одна.

Мое тело дрожит. Я опускаюсь на пол и съеживаюсь около стены под своим окном. Жду тоскливого завывания волка, но слышу лишь собственное дыхание.

И нервное бормотание китайских колокольчиков.

Я подавляю панику и продолжаю бежать.

Вслепую. Сквозь дождь. Вытянув вперед руки.

Надеясь ничего не нащупать. Надеясь, что, если я что-нибудь нащупаю, это будет не он. Не он. Не он! Пожалуйста, пусть это будет не он!

Следующие несколько часов я провожу на полу. Холодно. Когда занимается рассвет, я перебираюсь в постель. Мое тело сдается, и сон наконец находит меня. Когда я просыпаюсь, время близится к полудню. Несмотря на колокольчик над дверью, я проспала первую за воскресное утро волну туристов, нахлынувших в «Мистическую Розу».

При ярком солнечном свете, льющемся в окно, и щебете клиентов, заходящих с улицы в магазин и обратно, все, что случилось прошлой ночью, кажется совсем далеким. Словно это ночной кошмар.

Но я знаю, что те глаза были реальными. Что-то находилось неподалеку от моего окна минувшей ночью.

Étranger.

Чужак.

Даже при солнечном свете и беззаботной болтовне от этого воспоминания меня до костей пробирает холод.

В кухне Лапочка оставила мне на столе тарелку с домашними печеньями. Но как только я беру одно из них, то видение про Элору вновь поражает меня. Я чувствую ее панику.

Она бежит.

Я бегу.

Вслепую. Сквозь дождь. Вытянув вперед руки.

Я хватаюсь за спинку стула, чтобы не упасть, переживая этот ужас, потом предлагаю свое печенье Сахарку, и он съедает его.

Во рту у меня пересохло, и я открываю шкафчик, чтобы взять стакан, но меня отвлекает большая фоторамка, висящая на стене, сколько я себя помню. Внутри нее много маленьких рамок для фотографий разных размеров. Я видела ее миллион раз, но никогда по-настоящему к ней не приглядывалась.