Темные проемы. Тайные дела - стр. 15
– Нет, – ответила я. – Но это, в принципе, могло бы кое-что объяснить.
– Конечно, я вам о таком говорить не должна. Частная жизнь наших пациентов – дело неприкосновенное. Но состояние Салли до того аномально… говорите, вы не знаете, есть ли у нее живые родственники?
– Их нет. Я к вашим услугам.
– Вы не могли бы поселить ее у себя? Не прямо сейчас, конечно, а как мы выпишем ее – хотя бы на первое время. Салли явно нужна компания.
– Она не согласится жить со мной. Я ей уже предлагала.
Мисс Гарвис удивленно выпустила дым:
– Зачем?
– Боюсь, это мое дело.
– Вы не знаете, кто отец?
Я промолчала.
– Не то чтобы Салли была молодой девушкой. Честно говоря, есть в ее состоянии такие особенности, которые мне решительно не нравятся.
Настала моя очередь задавать вопросы.
– Разве авария не сказалась на здоровье плода?
– Как ни странно, нет. Не иначе как чудом… или по безмерно счастливому стечению обстоятельств, – добавила мисс Гарвис, явно рассчитывая щегольнуть широтой взглядов на вещи. Похоже, дальше с ней не продвинуться.
Заверив мисс Гарвис, что, когда придет время, я приглашу Салли к себе еще раз, я снова поинтересовалась, могу ли повидать ее.
– Мне жаль, но о том, чтобы Салли с кем-то встречалась, не может быть и речи, – было мне ответом.
Ну, хорошо уже то, что мисс Гарвис больше не просила меня разыскать «кое-какие вещи», – хоть я и чувствовала себя виноватой из-за своей забывчивости. Но у меня не было теперь никакого желания возвращаться в тот дом. Я не могла объяснить мисс Гарвис мои истинные причины, но преданность Салли продолжала тяготить меня – срочно стоило что-то по этому поводу предпринять. Более того, нельзя допустить, чтобы кто-то отправился в тот дом вместо меня. Похоже, оставалось только порыться по собственным закромам – и выдать свой скарб за вещи Салли. Не думаю, что в ее нынешнем состоянии она не примет подмену.
Но на следующее утро я задалась уже другим вопросом – реально ли положить конец злу в доме Салли? Может, мне стоит принять там какие-то меры? Состояние моей подруги едва ли обнадеживало – меня пока волновала не столько ее беременность, сколько именно что здоровье души, – и сомневаться в том, что нужно предпринимать скорейшие действия того или иного рода, не приходилось. Но что я могу? Пригласить священника? Спалить этот дом? Вряд ли первое поможет против чего-то столь зримого, как тот человек у окна; вряд ли второе уничтожит ту комнату-каземат, укрепленную кладкой. Может, мне и впрямь надо отступиться, сдаться?.. Я обдумывала идею долго, серьезно. До сих пор казалось, что моим самым сильным мотивом в этом деле оставалась всеохватная жалость к Салли.