Темные легенды. Антология русского хоррора - стр. 111
Главное, чтобы не смолкал привычный бинарный ритм.
Прижимаешься к его груди, вслушиваешься, чувствуешь, как теплая рука опускается на грудь. Взаимное проникновение… до последнего звука.
Растворяешься – на долю мгновения, на короткое «ах!».
Краски меркнут, только пульс – вспышками в венах.
Ваша сказка не предполагает счастливого финала. Впрочем, ты по-прежнему не фиксируешься на избыточности слов, пропуская середину и удовлетворяясь возможностью длить дыхание – и сюжет – до очередного сбрасывания кожи. Чтобы, переродившись и сменив амплуа, продолжить повествование – от лица иного персонажа.
Тонкие пальцы ловко нащупывают чешую «змейки» на джинсах.
– Ты готов еще раз умереть?
Свечи вспыхивают – и гаснут, истекая дымом. Тень мягко касается волос, тянет, заставляя запрокинуть голову назад, и впивается в губы.
Сердечный ритм замирает – на короткое мгновение – и раздается снова.
В свете пляшущих отблесков фонарей в комнате истаивают два силуэта.
XI. Сновидец
Ты любишь сны. В них боль, радость, отчаяние, злость миксуются в самые причудливые коктейли. Можно цедить или выпить залпом. Можно выбрать моно-вариант – по желанию.
Эмоции яркие и убедительно натуральные. Настоящие, живые. Почти как ты сам. По крайней мере, тебе приятно думать, что это на самом деле так.
Вне заданных рамок ты механическая кукла с удобным набором опций. Ходишь, говоришь, поешь и даже танцуешь. С милой улыбкой на лице, за которую тебя так любят клиенты.
Морок настолько хорош, что никто не догадывается, что скрывается за невинным взглядом. Шелк неслышно падает на пол, шаги – привычно бесшумны, глаза – в пол. Нельзя спугнуть потенциальную жертву раньше времени.
Ты мил, невинен и делаешь то, что тебе говорят.
– Пой.
«Что ж, ты сам этого захотел. Даже намекать не пришлось, какой подарок».
Саркастичность внутреннего монолога контрастирует с мягким голосом. Затемненная комната с множеством зеркал обладает отличным эхом, которое откликается на твой зов, отражается от стен, усиливает эффект – и вот уже взгляд посетителя плывет, а воротник рубашки внезапно кажется очень плотным. Слишком плотным. Не пропускающим ни глотка воздуха.
Удивление застывает маской на покрасневшем лице, когда ты привычно подхватываешь тень – и растворяешься в переулках.
Беззвучие крадется следом, как стая прикормленных псов. Твое молчание – щедрый дар тем, кто встречается на пути в темное время суток.
Они не знают, насколько велик соблазн: парой фраз увести за собой туда, где эмоции электризуют пространство, а сказанное вслух – всего лишь ни к чему не обязывающий разговор.