Тёмное полнолуние. Укрощение графа Саркана - стр. 20

— Там тетради с контрольными, — упрямо возразила и вздохнула я.

— И что вы будете с ними делать, если мы найдём вашу сумку? — вскинув брови, с искренним любопытством поинтересовался граф. — Будете проверять их?

— Ну… — я замялась. — Дети же старались…

Дрейвен засмеялся. Правда, заметив, что я обижено засопела, прекратил веселье и добавил, продолжая улыбаться:

— Мы, конечно, поищем ваши ценные тетради. И я даже вам позволю занять мой кабинет для проверки работ учеников. Если вас это успокоит и позволит примириться с новой реальностью, что ж.

— Погодите, — кажется, назойливая муха всё же была поймана. — Это вы намекаете на то, что я в вашем мире застряла навечно?

— Что вы, — усмехнулся вампир. — Вы столько не проживёте. Но то, что вы уже не вернётесь к себе домой, — это факт.

Я нахмурилась. Верить в то, что дорога домой навсегда потеряна, не хотелось. Я просто отказывалась принять этот фатальный факт.

— Вы не можете знать наверняка, — пробурчала я, снова потеряв едва проснувшийся аппетит. — Сами же говорили, что не встречали иномирных гостей. Откуда вам знать, что они не вернулись домой, после того, как побывали в ваших землях?

— Оттуда, милая Летиция, что наш мир закрытый. Как бы вам объяснить… Вот смотрите.

Дрейвен подвинул к себе блюдо с красным прозрачным желе. Взмахнув рукой, он наколдовал на столе стеклянную колбу с длинной толстой иглой. Набрав в этот старинный шприц варенья, он проткнул желе и выдавил часть в самую сердцевину желе. А после вытащил иглу, и желе снова стало цельным, лишь вкрапление варенья напоминало о недавнем эксперименте.

— В наш мир могут попасть извне так же легко, как это варенье в желе. Однако… Обратно выйти уже никак не получится.

— Примерно схожий принцип действует и с нашим миром, — с улыбкой пояснил Дрейвен. — Да, сюда могут попадать редкие гости из других миров. Но ткань пространства вокруг нашей планеты такова, что она лишь пропускает внутрь, но не выпускает ничего и никого наружу. Как это желе, здесь работает принцип одностороннего движения. Можно лишь попасть внутрь. Наружу уже никак. Сам мир не выпустит.

Я смотрела на застывшее желе с тёмным пятном варенья внутри, а в голове царила звенящая пустота. Верить в то, что этот мир — конечный пункт назначения моей бренной души, я отказывалась. Не могла принять, что больше никогда не увижу родной дом, близких, родную школу; что не позвоню по мобильнику и не посмотрю фильм на своём компьютере; не покормлю толстого кота у подъезда, который утробно мяукал каждый раз, когда встречал меня с работы.