Темное дело - стр. 25
– Вот видишь… Ты не поверил бы, а хочешь, чтобы я…
– Ты собралась уходить? – вдруг вяло бросил он. – Так уходи. К чему эта бессмыслица: а я – а ты, верю – не верю, было – не было? К чему? Тебе все ясно, раз чемоданы собраны, чего же ты от меня ждешь?
– Ничего, – тихо вымолвила Алика, поднялась, взяла чемоданы и, поскольку Никита стоял на пути, обошла его – он не остановил, остановилась она у выхода из гостиной. – У тебя есть единственный способ вернуть меня: сделать генетический анализ, если он покажет, что отец не ты…
Никита, стоя к ней спиной, резко прервал ее:
– Алика, если ты сейчас уйдешь, то навсегда.
Ого, Никита условия ставит! Не она, а он! Чемоданы в руках, выпад сделан, что же теперь, самой отнести их в спальню и распаковать, после готовить ужин как ни в чем не бывало? Нет, остаться при таком раскладе – это дать ему в руки оружие, Никита поймет, что Алика дорожит им, всегда простит его, значит, в будущем ее ждут измены, ложь, унижения.
Алика ушла. В лифте из ее глаз вылились потоки слез то ли раскаяния, то ли отчаяния, скорее, то и другое вместе плюс горькая обида. М-да, подкачала женская логика, которую не просчитал Никита, а может, не задавался такой целью, поэтому ей осталось уйти.
Как только дверь за Аликой захлопнулась, Никита кинул фото на стол, взял сигарету, но не прикурил, уставившись на букет нежно-кремовых роз, который отражался на зеркальной полировке. Так и не закурив, он подхватил букет, отнес на кухню и выкинул в мусорное ведро. На этом он поставил точку. После забрал фотографии вместе с письмами, которые оставила Алика, и вышел из квартиры.
– Где она? – не поздоровавшись, зло спросил Никита, едва мама открыла дверь.
– В твоей комна… – на полуслове Альбина Павловна осеклась, так как сын, отстранив ее, направился в комнату, где все осталось, как было при нем. Она побежала за сыном, шепотом предупредив: – Никитушка, папа дома…
– Тем лучше, – буркнул он, взявшись за ручку. – Можете оба присутствовать, мне нечего скрывать.
Яна поила малыша водой из бутылочки. Когда Никита появился в комнате, она непроизвольно встала с кровати и попятилась, испуганно распахнув кроткие глазенки – наивные, да что там, святые. Несколько секунд Никита боролся с искушением врезать негодяйке, по стенке ее размазать, как паштет по тосту, после с громадным удовольствием вытащить за волосы на лестничную клетку и спустить с лестницы. Спиной он почувствовал, да и услышал, что сзади появилась тяжелая артиллерия – папа с мамой, но пока они не вмешивались, повода не дал сын. Никита поднял фотографии, зажатые в руке, и сквозь стиснутые зубы процедил Яне: