Темнеющая весна - стр. 21
– Финансовая сторона вопроса весьма непростая.
Анисия, приученная без стеснения говорить о деньгах, горячо возразила:
– Вы даже не заметите этих трат. А потом я начну работать! И верну вам все!
– Моя племянница… станет работать. Чему вас только учат в ваших гимназиях?! И все эта ваша Оливия де Гуж…
– Олимпия.
Верхова отмахнулась.
– И Маркс! Одни иноземцы. Воду только у нас мутят. – Верхова приложила подрагивающую ручку в перстнях к груди с дряблой кожей. – Этот Маркс – дьявол!
– Психолог он никудышный…
– За что нам все это, – из Верховой вырвался примятый всхлип. – Почему нельзя жить просто, как раньше?
– Как когда? – скептично спросила Анисия. – Каждый век нес свои беды.
Верхова отмахнулась.
– Слишком вы ученые стали, – проворчала она, будто опасаясь, что Анисия услышит ее и добьет чем-нибудь таким же неоспоримым. – На все у молодежи свое мнение.
Она внушительно скрестила большие ладони на выдающемся животе.
– Настанет время… когда мы будем первыми в мире! Вот уже и Полина уезжает, – съежилась Анисия. – А с ней мне будет легче! Подумайте над этим!
– Ты всегда слишком высоко ставила эту вертихвостку, – поджав губы, отозвалась Верхова.
Анисия, поглощенная собственной оголтелой молодостью, избегала смотреть на тетю, опасаясь приметить в ее лице страх остаться в этих огромных апартаментах без любимой племянницы.
9
Анисия вышла. Верхова еще обсуждала что-то с гостем за закрытой дверью. Анисия, уязвленная тем, что ее дело стало достоянием гласности, похолодела, когда Алексей вышел из библиотеки и заметил ее. На секунду ей показалось, что пришелец не собирается смиренно исчезнуть. И правда, он направился прямиком к ней.
Не хватало Полины. Она бы нейтрализовала нахала в два счета. Но Полина отдавала дань семье, приоткрывающей жерло своей пещеры. Кто знает, сколько охов, вздохов, молниеносно высыхающих слез и шпилек придется ей пережить в балагане из тетушек, горничных, разных мастей приживалок и юродивых при типичном московском доме.
– Я невольно стал свидетелем домашней сцены, которая должна была быть скрыта от посторонних глаз, – поведал Алексей звучным голосом, будто ограненным церковным пением.
Анисия приподняла бровь. Что-то успокаивающе-человеческое в облике гостя сдерживало пену ее негодования.
– Приношу вам свои извинения, – продолжил он, не получив ответа.
– Вы думаете, что и здесь, как привык ваш брат, вы можете вмешаться со своими сглаживаниями? Чтобы никто не испытывал темных чувств, а то ведь начнет бунтовать! – импульсивно и зло спросила Анисия.
Она без должного ужаса ощутила, что напряжение последнего времени алчет излиться на эту так кстати подвернувшуюся голову.