Темная сторона Хюгге - стр. 16

Я спрашиваю, каково это – целовать слабоумную старуху, наверное, неприятно. Он говорит, это почти все равно, что поцеловать свою бабушку. Я спрашиваю, чем от нее пахло; Андерс говорит, что он совершенно не обратил на это внимания. К тому же она ведь ушла, так что ему не понятно, почему я никак не могу сменить тему.

Просто странно, говорю я, судя по голосу, она совсем не старая. Слишком высокие ноты брала, когда ревела, да и передышки не делала; у пожилого человека просто воздуха в легких не хватит. Андерс спрашивает, почему бы мне не сесть на велосипед и не догнать ее. Тогда я смогу выяснить, сколько ей лет, поскольку очевидно, что этот вопрос не дает мне покоя.

Я говорю Андерсу, что тогда уж это ему нужно сесть на свой велосипед, доехать до окраины, и там еще потом будет два километра по шоссе. До дома желтого цвета, там он сможет снова поцеловать ее. Охота у него, видимо, еще не пропала, раз уж ему приходит в голову заниматься этим у меня на глазах, только потому, что она уселась, закатила истерику и вообразила себя актрисой на съемках. Так ржут кобылы, как она ревела, говорю я и передразниваю ее. Андерс поднимается и уходит в спальню, появляется оттуда одетым, берет ключи и захлопывает за собой дверь.

На следующий день я просыпаюсь поздно и выхожу в гостиную. Андерс сидит на диване; я спрашиваю, хорошо ли он выспался. Говорит, что совсем не ложился, проехал на велосипеде километров пятьдесят, не меньше, он был просто в бешенстве. Теперь у него болит все тело, он выпил пару таблеток аспирина и ждет, когда они подействуют.

Я спрашиваю, не к ней ли он ездил. Он говорит, что, может быть, не стоит начинать сначала весь этот разговор. Говорит, что проехал пятьдесят километров, потому что был просто в бешенстве. И кстати, он не был у нее уже больше четырех месяцев, мне пора уже это уяснить.

Я трогаю его за локоть. Он говорит, что рассказал мне все как есть, а в остальном – решение по-прежнему за мной. И что я, по крайней мере, должна верить его словам, когда он говорит, что на тротуаре этой ночью сидела и плакала какая-то старуха.

В субботу после обеда я иду пешком по городу, до самой окраины и потом еще два километра по загородному шоссе, пока Андерс наверстывает часы, которые он не доспал. Я обращаю внимание, что она выращивает у себя в садике множество всякой зелени. Говорю ей об этом, когда она открывает дверь.

У вас тут столько всякой зелени, говорю я и показываю на грядки. Она отвечает, что ей нравится приправлять еду. Я спрашиваю, не отрываю ли я ее от еды. Нет, она сейчас вообще-то разговаривает по телефону. Так возвращайтесь в дом и закончите разговор, я подожду в саду, говорю я.