Темная порода. Восход теней - стр. 5
Он не успел толком понять, что произошло, как уже обнаружил себя в соломе. Обрадовался, что так удачно приземлился, начал вставать и столкнулся взглядом с одним из преследовавших его магиков. Небесный приближался, на лице играла ухмылка.
Борс рванулся в сторону, зацепился за что-то ногой, потерял равновесие и снова упал, угодив в лужу. Раздался хохот.
– Ну и напрудил ты со страху! – заметил нависший над Борсом магик, рыжий, что лисица. Медальон – по каким и можно было с ходу признать Небесного – мотался из стороны в сторону и блестел на солнце, завораживая и ослепляя одновременно.
– Да ладно тебе, – откуда-то из-за спины Борса появился второй, темноволосый и не такой приметный, – месяц Талой Воды на дворе, кругом лужи, не обижай человека.
– У нас есть кому его обидеть, – рыжий магик выпрямился. – А я так, шутки шучу.
Борс попытался подняться, но не смог даже пошевелиться – воздух, вдруг ставший неподъемно-тяжелым, прижимал к земле.
Подошел третий, и вблизи Борс узнал в юноше с рассеченной бровью утреннего покупателя, который долго расспрашивал его о тканях, а потом ничего не купил.
«Без медальона ходил, гаденыш, вынюхивал!»
– Для торговца ты слишком быстро бегаешь, – сообщил магик, поигрывая вычурным украшением, таким же, как у них всех, – и слишком мало лжешь.
Борса будто молнией пронзило – эмпат! Он нарвался на эмпата!
– Да, да, – продолжил Небесный, – я знаю, что тебе страшно. Но не переживай так сильно – Мистерис не убивает людей, только гонит прочь тех, кто приходит со злом.
– В шею гонит, – хмыкнул рыжий.
– Я не понимаю, о чем вы! – попытался возмутиться Борс. – У меня есть разрешение гильдии торговцев! А вы напали на меня!
Маги переглянулись, рыжий закатил глаза.
– Знаешь, я, наверное, погорячился, когда сказал, что ты мало лжешь, – эмпат скривился. – Но мы это исправим.
Резкая боль пронзила язык и горло, Борс осознал, что у него во рту все горит, и заскулил от ужаса.
– Передашь своим хозяевам, что Мистерис не любит непрошеных гостей, – донеслось до Тихого сквозь его собственный вой, перешедший в мычание, – единственный звук, который Борс мог издавать с распухшим и обездвиженным, как и он сам, языком. – О, не смотри так жалобно – через пару дней ты снова сможешь говорить и, возможно, даже есть. Главное, не показывайся здесь больше и дружков предупреди. Милость Совета велика, но небезгранична.
Полуденное солнце – уже весеннее, набирающее силу, – играло в разноцветных стеклах стрельчатых окон, скользило лучами по отполированному камню пола и наполняло зал Совета мягким светом.