Телохранитель - стр. 36
Тут же записал по памяти номер машины. Подумав, позвонил Печерскому:
– Виктор Станиславович, можно с вами посоветоваться?
Поразило Ховрина, что тот звонку вовсе не удивился. Услышав только начало истории, Печерский буквально заорал в трубку:
– Приезжай сейчас же! Театр «Балтийский дом» знаешь? Рядом правее там есть бильярдный клуб «Шарада». Скажешь охраннику, что ты ко мне, и тебя проведут.
Ховрин проехала туда на метро – до «Горьковской», оттуда пешком дошел до клуба. У клуба стояли, по крайней мере, два "рэнж-ровера", большой «мерседес» и еще много других недешевых иномарок. Подошел к охраннику, тот кивнул и незамедлительно повел его в зал. Тут был полумрак, ярко освещались лишь зеленые бильярдные столы. Тусовочный народ еще не собрался, музыка звучала откуда-то из глубины. Там стояли столики. На стене светились мониторы. Показывали какой-то рукопашный бой. Все, глядя на экран, непрерывно трещали фисташками. Какой-то мужчина с тухлым лицом как всунулся носом в кружку пива, так и не вылезал из нее, словно спал.
В полумраке за обычным ресторанным столиком сидел сам господин Печерский. Стол перед ним был засыпан скорлупками от фисташек. Кружка пива была опустошена наполовину.
Бумажку с записанным номером Печерский сразу передал какому-то человеку, который тут же вышел. Потом спросил:
– Опиши его.
– Довольно противный, лицо изъедено рубчиками, будто раньше были прыщи. Бугристая голова. Старый – лет пятьдесят.
Тут появился человек, которому передали записанный номер, что-то прошептал на ухо Печерскому.
– Ага, – сказал тот. – И чего он от тебя хотел?
Сам Печерский представлял собой гору жира, в которую нередко превращаются бывшие спортсмены-тяжеловесы, когда уходят из спорта и перестают тренироваться. У него был складчатый загривок бегемота, выпиравший сзади над воротником. Его, как борова, можно было резать на сало. В голодные годы на Украине его наверняка засолили бы и съели бы. Там любят сало. При этом он был в явно очень дорогом костюме, с галстуком, на котором блеснула золотая заколка.
И вот этот большой солидный человек вдруг придвинулся к Ховрину и с интересом десятиклассника, интересущимся дракой только что произошедшей в школьном туалете, спросил:
– Я вот чего не понял: хули он до тебя-то доебался? – в глазах Печерского блестел искренний интерес.
Ховрин, переминаясь с ноги на ногу, сказал. Чувствовал он себя довольно неприкаянно, уже жалел, что пришел.
Какое-то время Печерский думал, потом понимание и решение возникло в его глазах.
– Любопытно. Очень любопытно....
Он переглянулся с сидевшим рядом мужчиной в костюме, в очках и с галстуком. Тот едва заметно кивнул. И тут Печерский резко изменил поведение: он указал Ховрину на стул напротив: