Телохранитель для демона - стр. 7
– Ты что сделал со мной? – Вопрос я задала очень тихо, с трудом контролируя ярость, но даже мои наставники, услышав подобный тон, стремительно бледнели.
А эльф, еще не ощущающий, как я начала разрушать его заклинание, удивленно посмотрел на меня, затем медленно произнес:
– Я вернул тебе истинный облик.
Мой полный отчаяния стон, затем исполненный осознания крик, а после глухое рычание, с которым спали последние путы чуждого тьме заклинания.
– Лучше бы убил! – искренне произнесла я. – Даже пытки раскаленным песком и то лучше! Даже… – и я с тоской посмотрела на мага. – Белобрысый, давай разойдемся по-хорошему: ты вернешь все обратно, а я переломаю тебе только ноги, а? Ну и по морде врежу, а то очень хочется. Ты ведь сможешь вернуть все обратно?
Впрочем, ответить на данный вопрос я могла и сама, для чего взглянула на мага иначе – другим зрением. Древний! Очень-очень древний. Понял ли он, кто я? Нет, иначе бы убил. И все же сколько ему? Тысяча, полторы? Светлые достигают совершеннолетия к восьмидесяти, а дальше все зависит от них – кто-то не доживает до сотни, кто-то живет больше тысячи лет, последние, как правило, жестокие и циничные последователи Света, держащие за горло всех своих соплеменников. У эльфов есть еще одна препаршивая особенность – с возрастом они становятся только сильнее. Этот древний, очень, а значит… с рваром справиться мог. Отчего же медлил?
– Так кто ты? – заметив мой взгляд и мою заинтересованность, спросил светлый.
Мог он убить рвара или не мог? Скорее второе – рвары и сергалы не поддаются влиянию магии, убить их можно только в первые десять лет жизни, а дальше требуется нечто большее, чем магия, сила удара и стремительность… требуются навыки шайгена.
Пока я рассуждала, белобрысый любитель боли начал ласково поглаживать меня по щеке. Почему любитель боли? Движение – и я переломала ему пальцы. Мне не сложно. И вот под тихое «Больно же!» продолжаю размышлять. Вообще, бесконечно любопытно, что он тут делает? Все-таки древний светлый маг в Мирах Хаоса – это уже нечто странное. Обращаю взор на эльфа – тот что-то тихо прошептал пальцам, и они с приятным хрустом срослись. Боль при этом белобрысый испытывает невероятную, и это радует… меня, естественно.
– Слушай, светлый выродок, – я села и начала осматривать крестьянскую избенку, – ты что тут делаешь?
Эльф завершил целительные процедуры, сел рядом, беспардонно подвинув мои ноги, и с обидой спросил, демонстрируя пальцы:
– Зачем ты это сделала?
Я подумала, вспомнила «за что я это сделала» и мгновенно сломала пальцы снова. Светлый, которому не тягаться с моей скоростью движений, взвыл и снова схватился за руку.