Телефонный принц - стр. 50
Мой приход сюда — ошибка? Ну так, опыт — дитя ошибок, а у меня опыта с мужчинами никакого нет. И если я буду продолжать стоять истуканом и нести чушь, так никогда и не появится. Опыт. А будет очередной несчастный случай. Божечки… Некоторые хоть иногда, время от времени перебиваются редкими подачками от мужиков, я же — никогда. Никогда даже подачек не получала…
— Извини…
И мне реально есть, за что перед этим Виноградовым извиниться. Он просто пригласил в гости — дал выбор. И я выбрала. Пришла. Сама… Не просто так. И он не просто так пригласил. А за тем же. Только зачем-то оформил это так, будто это не просто так… Подготовился, точно к романтическому свиданию. А теперь ему ничего от такой дуры, как я, даром не нужно. Даже фамилию знать не хочет…
Что же я за дрянь такая! Ужин стынет, а он голодный… И женатый. Он сразу это сказал и попросил принципиальных дур не отнимать у него время. Драгоценное. Два месяца — это пшик… Только в офисе они долго тянутся. В женском коллективе.
— Я не должна была приходить…
И снова несу не то, совсем не то…
— Но раз пришла, проходи, — говорит он, наверное, то, что надо. Надо ему. Сейчас. — Давай уже поужинаем и…
Глаза оставались на одном уровне, глаза в глаза, и в глаза не врут, с глазу на глаз всегда говорят одну только правду.
— Поедешь домой.
Не добавил «к папе», но явно подумал. И я подумала в ответ, что заслужила… Такое обращение. И вот такой именно тон. Не снисходительный, не подшучивающий, как раньше, а такой вот совсем уничижительный, когда он вынужденно подбирает слова, вместо того, чтобы от всего сердца послать матом. Повела себя, как малолетка. И если скажу сейчас, что не спешу домой, Глеб просто решит, что я через силу оплачиваю ужин. И от десерта откажется. Зачем ему такой нужен?! С горчинкой, просроченный, из магазина эконом-класса…
— Я дома поужинаю.
Вышла ли улыбка, не знаю. Губы точно дернулись, но запросто могли сложиться в гримасу боли и отчаяния от своей такой непутевости. Пусть у него на завтра останется вкусная еда, а я буду дома давиться пересоленой. И разбавленной. Слезами…
— Я вчера много приготовила… — продолжала я говорить, потому что он продолжал молчать. — Ну, я пойду…
Дверь открыта. Уходи. Никто ж тебя не держит. Больше. Зачем ты спрашиваешь разрешение? У этих глаз… Они сейчас ещё темнее стали, превратились в защитные очки для его души. Впрочем, разве я вчера, когда они были светлее, поняла, что у него на душе? А то! Ещё позавчера было ясно, что не спокойно… А тебе разве не было ясно, что ловить тут нечего? Взрослые игры не для маленьких девочек, вроде тебя.