Текила с кровью - стр. 24
Настенька написала мне в тот момент, когда я подходила к машине Змеева, я тогда решила сесть на заднее сидение, чтобы спокойно почитать в дороге.
“Ольга Александровна, а ведь у автора тех записок, которые приносил СК, вполне могут быть какие-то заметные глазу неврологические нарушения, – писала она. – Как думаете?”
Я отправила ей пожимающий плечами смайлик, а сама тут же кинулась искать статьи и тот доклад, о котором мы говорили. Андрей что-то спрашивал, кажется, даже смеялся, мол, писатель, что с тебя взять. Но мысли мои были далеки от писательства. К концу часа, который длилась наша поездка, я написала Настеньке, что она вполне может быть права. Та попросила, если я буду говорить об этом Князеву, не называть ее.
– Смотрите, – я показываю исписанный дерганым почерком лист с фразами из записок нашего маньяка. – Видите вот здесь?
Князев со Змеевым, щурясь, пытаются читать, я несколько минут возбужденно рассказываю им свою теорию, пытаясь объяснить связь между строением фраз и наличием психоневрологических отклонений. Первым не выдерживает Апостол, он сползает с меня и кладет тяжелую голову на блокнот.
– Что, Апостол? – Андрей с усмешкой чешет удава по голове. – Тебе она тоже мозг сломала?
– Оль, давай к сути, – кивает Князев. – Ты хочешь сказать, что нам нужно психа ловить?
Нет, ну можно хоть раз вслушаться внимательно в то, что я говорю?! Почему-то студенты, когда я объясняю, быстро все схватывают, а эти двое вроде неглупые взрослые люди, так почему им так тяжело объяснить?!
Вытягиваю блокнот из-под удава, отбрасываю на диван и выдыхаю. Что толку на них сердиться? Да, для них это сложно. Да, я сама два года вместе со студентами ходила на нейро- и психолингвистику, прежде чем начала что-то понимать.
– К сути. Автор этих текстов может иметь видимые глазу неврологические нарушения.
– ДЦП? – с сомнением спрашивает Андрей. Для него эта тема триггерная, я знаю: близкий друг Андрея страдает ДЦП.
Я качаю головой:
– Сомневаюсь. Скорее всего, у него действительно какое-то психическое заболевание, возможно, мания. Речь у него тоже должна быть необычная, возможно, громкость плавает, скорость большая, тема может скакать. А еще у него могут быть достаточно сильные нервные тики. В любом случае, есть какое-то заметное глазу неврологическое нарушение. По крайней мере, если у него обострение.
Князев выпрямляется, задумчиво смотрит в окно, на Андрея, на мой снова начавший дергаться от перевозбуждения глаз.
– Сейчас у всех обострение, – мрачно заключает он и снова впивается в меня глазами. – Может, у тебя и конкретный подозреваемый есть? Постарайся вспомнить, может, крутился рядом кто-то странный.