Техноэкономика. Кому и зачем нужен блокчейн - стр. 18

По этому поводу Коуз и размышлял в 1937 году. Напомню, при этом он открытым текстом ссылался на опыт советской России; не будучи ни коммунистом, ни социал-демократом, он отдавал должное фундаментализму ленинского замысла: сконструировать экономику целой страны как единую фирму. Он задавал вопрос: откуда берутся фирмы? Почему они до сих пор существуют? «Внутри фирмы рыночные трансакции устранены (Коуз уже употреблял слово «трансакции» как строгий термин, хотя придумал его не сам), а роль сложной рыночной структуры выполняет предприниматель-координатор, который и направляет производство. Очевидно, что это альтернативные метод координации производства. Когда производство направляется движением цен, оно может осуществляться вообще вне каких-либо организаций. В таком случае позволительно спросить: почему же все-таки существуют организации?» (Тот же самый вопрос, кстати, относится и к корпорациям, только тут дело обстоит ещё сложней).

Основная причина, – пишет Коуз, – по которой создание фирмы рентабельно, состоит в том, что существуют издержки использования ценового механизма. Предприниматель может выполнять хозяйственные функции с меньшими издержками.

Прошу прощения за то, что вынужден цитировать такие азбучные истины.

Оказалось, что такой институт, как фирма, загадочнейшим образом ухитряется быть эффективней рынка – чего никак не может быть по теории. Каким же образом? Ответ на это теперь понятен и известен. Предприниматель – это субъект, который снимает трансакционные издержки, конструируя устойчивые цепочки добавленной стоимости по контуру рыночных связей. Предприниматель берет собственность – свою или чужую – и встраивает её в цепочки добавленной стоимости таким образом, что она лучше капитализируется, начинает стоить больше.

Из этих двух банальностей следует небанальный вывод: стоимость всякой собственности – в частности, стоимость всякого бизнеса – находится «снаружи», а не «внутри». Поэтому я могу до полного остервенения экономить на внутренних издержках фирмы, кого-то увольнять, сокращать потери. Но поскольку стоимость моего бизнеса находится снаружи, эта похвальная деятельность относительно слабо может повлиять на рост капитализации, на управление стоимостью.

Проблема в том, что фирма – это не просто производственная единица за непрозрачным забором с надписью «моё». Фирма как актив – это система пронизывающих забор отношений между собственниками разнообразных предприятий, чьими продуктами я пользуюсь (правда, за некоторую плату), как если бы они были моими. Они и вправду могут быть моими, если всех поставщиков и потребителей объединить в холдинг, и в этом холдинге между собственниками построить отношения пострыночного, надрыночного характера. Я выстраиваю цепочки отношений между, скажем, моим тракторным заводом и теми, кто поставляет ему запчасти, изготавливает трансмиссии и другие комплектующие, производит конструкторскую документацию, выковывает кадры, страхует, занимается регулированием и т. д. и т. п. И обстраивая свою собственность совокупностью таких отношений, выстраивая цепочки и сети, я как предприниматель ухитряюсь добиться эффекта, который с точки зрения рынка невозможен.