Тебе, мой сын. Роман-завещание - стр. 3
Слепой старец, за которым она ухаживала, будучи ребёнком, становится знаковой фигурой. Словно этот мусульманский праведник, возложив руку на головку Мариам, призвал на неё благословение Небес (или самого Аллаха). С той поры для неё в мире не стало загадок. Всё, к чему она прикасалась, становилось её частью. Она впитывала духовные и прикладные знания, в полной мере овладев искусством диалога, словно лоцман, прокладывая курс сквозь противоречия к истине. А диалектика, как нам известно, – удел избранных.
Её проза и публицистика ясна и конструктивна, в ней нет претензии на исключительное знание, в ней есть чёткое знание предмета, о котором она пишет, и вдумчивая пытливость ума.
Идеалами в жизни и искусстве для Мариам являлись самоконтроль, уравновешенность, гармония. Только самые близкие люди знали степень её тревог и разочарований. Она стремилась к безупречности.
Эмоции и бурю чувств укрывала покрывалом сдержанной мудрости, под которым нет различия между малым и большим – всё главное!
Это одно из основных качеств творца. Ведь талант – это знак равенства между божественным и человеческим. Ещё Платон причислял писателей и поэтов к высшей иерархии, к высшему сословию, а уж вслед за ними ставил царей, императоров, патрициев и вольных граждан. Так люди во все времена признавали главенство духа над материей.
Высокое призвание требует высокой ответственности. Коль обращён ты лицом к людям и уста твои глаголют, то каждое твоё слово должно быть истинным, иначе быть тебе низвергнутым. Если человек осознает эту ответственность, значит, он – творец.
Всё, что происходило в её жизни, было наполнено здравым смыслом. Как любящая женщина, она всё прощала, но ничего не забывала. Она не была застрахована от ошибок и ошибалась порой, как всякий человек.
Рабиндранат Тагор писал: «Если вы закроете все двери перед ошибками, то истина не сможет войти в них». Она была открыта всему, не изменяясь в главном – жить по правде.
Мариам Ибрагимову можно упрекнуть только в одном – в привязанности к истокам, невозможность оторваться от любви ко всему, что хранит память её сердца.
Но этот упрёк скорее награда за верность!
Она несла в себе характерный образ времени, в котором жила. Изящный стиль, вызывающий ностальгический восторг: внешняя сдержанность, внутренний огонь, холодный выразительный взгляд.
Всё в ней было цельно, органично, достойно и красиво. Такими были великие женщины середины XX века, народные любимицы-актрисы: Ермолова, Тарасова, Быстрицкая, Шенгелая…
Моя мама тоже была такой: в крепдешиновом платье, плаще-макинтоше, в шляпке с высокой тульей. Мне она казалась верхом элегантности.